Джин Дюпро - Город Эмбер: Побег
— Ты что, забыла про ребенка?
— Ах да… Она… Я думаю, она в лавке.
— Одна?! — закричала Лина, вскочила и бросилась вниз по лестнице.
Поппи сидела на полу магазина. Она размотала большой желтый клубок и безнадежно запуталась в нитках. Увидев Лину, девочка горько заплакала.
Лина взяла малышку на руки, распутала нитки и постаралась успокоить ребенка, хотя у нее у самой дрожали пальцы от пережитого волнения. Выходит, оставлять Поппи с бабушкой теперь опасно. Счастье, что ребенок не свалился с лестницы и не расшибся. Бабушка уже давно страдала рассеянностью, но все же до сих пор не забывала о Поппи.
Когда они поднялись наверх, бабушка стояла на коленях на полу, собирая белые комки набивки и снова запихивая их в дыру, которую проделала в диване.
— Его здесь нет, — сказала она грустно.
— Чего нет?
— Того, что потерялось тогда, очень давно, — сказала бабушка. — Мой отец рассказывал мне об этом.
Лина вздохнула. Бабушка все больше и больше погружалась в прошлое. Она легко могла бы объяснить любому правила игры в камушки, в которые играла, когда ей было восемь лет, или подробно рассказать о празднике песни, в котором участвовала, когда ей исполнилось двенадцать. И уж конечно, бабушка прекрасно помнила, с кем плясала на ежегодном конкурсе танца на Кловинг-сквер, — ей как раз исполнилось шестнадцать. Но что было позавчера, она была не в состоянии запомнить.
— Они слышали его слова, он говорил об этом перед смертью, — сказала она вдруг.
— Кто слышал? Чьи слова?
— Моего деда. Седьмого мэра Эмбера.
— И о чем же он говорил?
— Ах, — сказала бабушка рассеянно. — В этом-то и загадка. Он сказал, что не может до этого добраться. «Теперь это потеряно навсегда», — сказал он.
— Что — это?
— Он не сказал.
Лина сдалась. Все это, разумеется, не имело никакого значения. Может, умирающий старик вдруг вспомнил о потерянном левом носке или о старой расческе. Но эта история почему-то пустила в бабушкиной памяти глубокие корни.
На следующее утро перед работой Лина забежала к соседке, миссис Эвелин Мердо. Соседка была худа как щепка и держалась прямо, словно аршин проглотила. Она всегда говорила сухо, отрывисто, редко улыбалась, но при этом была добрейшим существом. Еще несколько лет назад миссис Мердо держала магазин, где всегда можно было купить бумагу и карандаши. Но ни бумаги, ни карандашей давно уже было не достать, и магазин пришлось закрыть. Теперь миссис Мердо весь день сидела у окна на втором этаже, разглядывая прохожих своими наблюдательными глазами. Лина рассказала соседке, до какой степени забывчива стала бабушка.
— Вы не могли бы заходить к ней время от времени и поглядывать, все ли там в порядке?
— Конечно, я сделаю это, — твердо сказала миссис Мердо и дважды кивнула, подчеркивая, что на нее можно положиться.
Лина отправилась на работу в приподнятом настроении.
В тот день сообщение Лине продиктовал Арбин Суинн, хозяин овощного магазина на Кэллай-стрит. Доставить послание следовало в оранжерею, для мисс Клэри Лейн. Это была близкая подруга Лины, и девочка была рада лишний раз ее повидать, но радость эта смешивалась с печалью: в теплицах до последних своих дней работал отец Лины, и она до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что больше не увидит его там.
Пять теплиц оранжереи были единственным источником свежих продуктов для Эмбера. Теплицы находились за Грингейт-сквер, на самой окраине города. Дальше уже ничего не было, только горы гниющего мусора, высокие зловонные холмы, освещенные несколькими прожекторами на высоких мачтах.
В старые времена никому, кроме мусорщиков, свозивших туда отходы, не пришло бы в голову приблизиться к этим вонючим грудам. Разве что ребятишки, невзирая на строгий запрет родителей, время от времени прибегали сюда играть: взбирались на мусорную гору и с воплями скатывались вниз. Лина и Лиззи, когда были маленькие, тоже такое проделывали. Иногда они находили в мусоре какую-нибудь случайную драгоценность — пустую жестянку, старую шляпу или треснутую тарелку.
Но всему этому конец: теперь мусор стерегли стражи, не разрешавшие никому рыться в нем. Совсем недавно была официально учреждена новая профессия — просеиватель мусора. Изо дня в день команда просеивателей методично сортировала кучи отбросов в поисках хоть чего-то полезного. Иногда они находили ножку от стула, которая могла пригодиться при ремонте оконных рам, или кривой гвоздь, способный еще послужить крючком для одежды. Даже отвратительные грязные тряпки можно было отмыть и латать ими дыры в занавесках или матрасных чехлах. Раньше Лина об этом как-то не задумывалась, но теперь все чаще задавала себе вопрос: а зачем они нужны, эти просеиватели? Уж не потому ли они появились, что в Эмбере и в самом деле абсолютно всего не хватает?
За мусорной свалкой совсем ничего не было — только обширные Неведомые области, и мрак простирался во все стороны бесконечно.
Повернув на Диггери-стрит, Лина увидела в конце улицы длинные приземистые теплицы. Они были похожи на огромные железные бочки, разрезанные вдоль и уложенные на землю. Ее сердце забилось сильнее. Ведь оранжерея в каком-то смысле была ее родным домом.
Лина прекрасно знала, где искать Клэри, и сразу направилась к теплице номер один. Она заглянула в маленький сарайчик для инструментов рядом со входом в теплицу, но там никого не было. Вдоль стен одиноко стояли грабли и лопаты. Она вошла в теплицу, и на нее повеяло теплым, мягким запахом земли и растений. Как же она любит это место! По привычке она подняла глаза вверх, словно надеясь увидеть отца: вот он стоит там под потолком на вечной своей стремянке, настраивая систему орошения, разбирая сломавшийся датчик температуры или просто меняя осветительную трубку.
Освещение в оранжерее было не таким, как на улицах города. От длинных трубок, протянутых вдоль свода, исходил резкий белый свет. Зелень листьев казалась в этом свете такой яркой, что резала глаза. Когда-то Лина бывала здесь часто. Она часами бродила по посыпанным гравием дорожкам между овощными грядками, нюхала листья, погружала пальцы во влажную землю и училась различать растения по виду и запаху.
Она рассматривала стручки фасоли и гороха с их кудрявыми усиками, темно-зеленый шпинат, кокетливую бахрому латука и твердые нежного оттенка кочаны капусты. Некоторые из них были просто огромные — с голову младенца. Но больше всего она любила растереть пальцами листик помидора и вдыхать его едкий мучнистый запах.
Длинная прямая дорожка вела через теплицу. На ней Лина и нашла Клэри, склонившуюся над грядкой моркови. Лина подбежала к ней, и Клэри улыбнулась, отряхнула с пальцев землю и выпрямилась.
