Ник Перумов - Один на один
- Я думаю... Больше всего это похоже на очень сильный, избирательного действия галлюциноген. Вы проверяли?.. Ах да, да, вижу, проверяли...
Мухин глядел на Профессора, как на волшебника.
- ... Кроме того, очевидно распространение этого... м-м-м... фактора... именно от конечной станции к центру... Видите, на первых порах такие случаи отмечались только в "Девяткино"... Вы говорите, кто-то видел перед... м-м-м... случившимся крысу?
- Да. Человек пять-шесть, - быстро ответил Мухин.
- Нападений, укусов не наблюдалось?
- Нет, - хором ответили Миша с Толиком.
- А вы знаете, - вдруг весело оглядел их СССР, - это очень интересно! Я, пожалуй, займусь этим феноменом.
- То есть вы согласны, что здесь замешаны крысы? - Шестаков невольно кивнул головой в сторону Матильды. Она, видимо, устала ползать по рукаву хозяина и снова расположилась на столе.
- Замешаны? - Мише показалось, что Профессор поморщился. - Какое неприятное милицейское слово... Посмотрим. Надо проверить. Хотя я пока не очень хорошо себе представляю, каким именно образом они могут быть, как вы говорите, "замешаны", но... скорость распространения... миграции... плодовитость... Короче, будем искать. Я могу взять это домой на день-два? Савелий Сергеевич протянул руку к папке.
- Конечно. - Миша хотел задать ему какой-то вопрос, но не успел. В подсобке появился Витек. Вид у него был страшно недовольный. В зубах он держал незажженную "беломорину", а в руке - полведра ржавых гаек.
- Какого!.. - светски начал разговор Гмыза, не обращая внимания на Профессора. Матильду на столе он, похоже, не заметил. - Я там вкалываю, а они здесь растрендякивают! Шибко умные, да? А ну-ка живо за работу! - И вывалил в железный бак свои гайки.
Грохот получился изумительный. Испуганная Матильда сиганула со стола и пулей рванула в коридор. За ней с криком "Мотя! Назад!" бросился СССР, далее Витька, подбадривавший: "Шваброй, шваброй ее!" За ним - Мухин, и замыкал бегущую процессию Шестаков, горя желанием надавать Гмызе по шее.
Матильда исчезла. Ни догнать, ни найти ее не удалось. Профессор сидел в подсобке несчастнее Пьеро. Ему оставалось только затянуть что-нибудь вроде: "Матильда сбежала в чужие края..." Недоумевающий Гмыза бродил по комнате, чувствуя себя виноватым неизвестно в чем. Время от времени он начинал бубнить что-то невразумительное, вроде: "Ладно бы, кошка там, хомяк на худой конец, а то..." Но тут же ловил на себе зверские взгляды Миши и Толика и умолкал.
Всем было страшно неловко. Шестаков честно не испытывал жалости к сбежавшей Матильде и винил самого Профессора: ну действительно, какого лешего тот притащил сюда крысу?
- Господи, она же пропадет здесь, пропадет, - причитал СССР с таким неподдельным горем, что Миша, несмотря на раздражение, вдруг понял, что, скорей всего, Профессор - просто очень одинокий человек. И Матильда для него, может, единственное близкое существо.
- Не переживайте, Савелий Сергеевич, найдется, - неубедительно утешал его Толик, - мы поищем, или сама вернется...
- Куда вернется? Она же здесь ничего не знает!
- А мы ей сала кусочек положим, - предложил Витек.
- Да не ест Матильда сала! - окончательно обиделся Профессор. - К тому же... Вы ее не знаете! Она такая обидчивая и недоверчивая!
- О! Оби-и-идчивая... - протянул Гмыза. - Все они из себя обидчивых строят... А потом возвращаются как миленькие!
- Ты о ком? - не понял Миша.
- О бабах, о ком же? От меня когда Зойка уходила...
- Да вы что, обалдели все?! Вы о чем говорите?! Гмыза! Ты работать собирался? Вот иди и работай, а не болтай тут всякую чушь! - Шестаков решил взять руководство в свои руки, пока все окончательно не свихнулись. - Савелий Сергеевич, вот папка. Если все-таки надумаете взять посмотреть - пожалуйста. А мне пора.
До самого вечера то тут, то там Миша слышал отчаянные взывания Профессора: "Мотя, Мотя! Матильда!" Крыса так и не появилась, и около семи часов СССР ушел. Придя в подсобку, Шестаков обнаружил, что папки нет, а на стуле висит штормовка Савелия Сергеевича.
- Он оставил, чтоб ей было куда возвращаться... - извиняющимся тоном пояснил Толик. - Нехорошо как-то получилось... А бумаги он взял.
- Ну ты прям втюрился в своего Профессора, - раздраженно бросил Миша. - Я заметил. Вместе с ним готов был эту дрянь голохвостую в задницу целовать!
- Да потому что я - не ты! Фельдфебель! Теперь я понимаю, почему тебя все Рэмбо называют! Потому что ты - как волк-одиночка, всех плохих зубами разорвешь, а хороших у тебя и не бывает! Человек нам помочь хочет, сам пришел!
- А по-моему, твой хороший человек - просто маньяк-одиночка! Подружку нашел! Мати-ильда! - передразнил Миша. - Небось торчит на работе до ночи, с сотрудниками грызется, а дома суп пакетный хавает... - Шестакова неожиданно и совершенно беспричинно понесло. - А в квартире у него книг - до потолка. И все про гадов этих... Крыса Лоренца, твою мать! Сырок небось финский своей красавице покупает... А жена от него сбежала. - Взгляд его упал на висящую штормовку. - И ледоруб на стене висит, рядом с фотографией: "Покорителям Эвереста"!
Толик изумленно смотрел на бушевавшего Шестакова и даже не пытался его перебивать. Если разобраться, Мишка просто срывал свою досаду. Он ведь не дурак, сообразил, какого нужного человека нашел Мухин. И вот теперь по вине какого-то нелепого случая они этого человека могут потерять. Возьмет да и обидится на них из-за своей Матильды...
Все понятно. Но ни утешать, ни спорить с Шестаковым никто не собирался. Толик предпочел промолчать.
Они разошлись по домам, даже не попрощавшись.
Миша угадал только две вещи: книг у Савелия Сергеевича было действительно до потолка. И на стене действительно висел ледоруб. Без фотографии. Во всем остальном Шестаков попал, что называется, пальцем в небо.
Отношение сотрудников Института цитологии к СССР (в смысле - к Струмову-Рылееву, а не к развалившемуся Союзу) было весьма близко к обожанию. Не то что "грызться", а даже просто повышать голос на коллег Профессор в принципе не мог. Ходила, правда, легенда о том, что давным-давно, еще во время работы в старом здании, Савелий Сергеевич НАКРИЧАЛ на слесаря-сантехника. Легенда умалчивала, какой чудовищный проступок совершил местный "афоня", что вывел из равновесия этого "интеллигентнейшего и уравновешеннейшего" (местный сленг. Употребляется только в сочетании с именем Савелия Сергеевича) человека. Далее. СССР жил в огромной коммунальной квартире на Фурштадтской, где больше половины жильцов приходились друг другу родственниками. Пакетных супов в доме не водилось с момента заселения. В дореволюционные времена - просто по причине отсутствия таковых в природе. В наши дни - уже по традиции. (Оставим без внимания совершенно неуместное здесь словечко "хавает", означающее, по всей видимости, процесс поглощения именно пакетного супа.)
