Кристофер Прист - «Если», 1995 № 08
— Вы упомянули свой «анатомический проект». Похоже, что любовь к анатомии заводит порой далеко художника Тишкова (как «поэта далеко заводит речь»). Имею в виду тему физического тела России, которую разрабатываете и словесно, если судить по лекции, прочитанной вами недавно в Северо-западном университете Чикаго.
— В самом деле существует тело России, его как бы делят пополам Уральские горы. Об Урале, где я родился, нужно говорить отдельно. Это удивительное место, заповедник для мифографа, вернее, сон мифографа, в котором возможно все. Камни и горы Урала, пещеры и леса полны тайн и чудес. Но вот тело России… Заметили, что Вопга-матушка, а Амур-батюшка? Рождается своеобразная культурология, которая на первый взгляд может показаться бредом. Россия — андрогин, с активным, азиатским, мужским началом. Женское, европейское, начало в ней более пассивно. Что же Урал? Да это своего рода пищеварительный тракт, где легко обнаружим и «пищевод» (Верхнеуралье), и «кишечник» (Урал Северный), и даже печень — две очень симметричные горы у моего родного городка Нижние Серги. Процесс пищеварения в конце концов завершается известно чем — острова Новой Земли и есть это завершение. Tам хоронят радиоактивные и прочие вредные отходы. Словом, фекалии! Предлагаю, посмотрев на карту, определить, каким важным органом служит Камчатка и на что похожи Курильские острова.
Урал — шов, соединяющий Европу и Азию. И в самом деле, неподалеку от моего городка стоит деревянный столбик, на котором две стрелки: «Eвропа» и «Азия». Часто я собирал rpибы рядом, легко переходя из Европы в Азию и обратно. Между прочим, граница двух великих частей свет двух культур. Само это место сделало меня мифографом. Надо было только слушать и смотреть.
— Однако если все прекрасно в теле человека, то же нельзя сказать о его душе. В ней намешано столько всего. Впрочем, как врач, знакомый профессионально с психоанализом, вы это хорошо знаете. Как художник — ищете формы выражения и, кажется, преодоления этого несовершенства. Разве для того помогли, как папа Карло, родиться на свет своим «чуркам», «с макам», «водолазам» и «живущим на хоботе»? Но сегодня есть смысл вспомнить одно из ваших первых создан подобного ряда — весьма ныне знаменитого (судя по экспонированию на выставках во многих странах мира) Даблоида. Вот вижу на вашем рабочем столе несколько его изображений: лапа с растопыренной пятерней, от которой тянется отросток — туловище, туловище — да еще с маленькой головкой. Что это?
— Символ человека. Придумав Даблоида 15 пет назад, я не предполагал, каким количеством комментариев обрастет это создание в самых разных жанрах. Неожидан точным оказался комментарий, рожденный ошибкой переводчика на выставке моих акварелей в Париже. Даблоид был назван Дьяволом. Этакий скверный двойник человека. Каждый из нас имеет своего Даблоида, как некий знак заблуждений, знак неправильной жизни. Иногда он может так разрастись, что человек согнется или станет вовсе невидимым из-за собственного Даблоида.
— Наверное, герой Лукина имеет сразу нескольких своих двойников, поскольку его Даблоид обладает свойством амебы делиться бесконечно? Вавочка, видимо, опасался Даблоида, сидящего до поры до времени тихо и незаметно. Когда он методично резал ластик на мелкие кусочки, казался похожим на человека без свойств.
— Можно строить разные гипотезы о причинах, по которым человек увлечен разрезанием резинки. Жест этот скрывает проблему глубокую. Возможно, здесь некий автоматизм, дающий выход внутренней агрессивности. Театр абсурда показывал героев, совершающих непонятные поступки и жесты, которые на самом деле служили для них средством психотерапевтическим. В театре французского писателя и режиссера Арто был персонаж, который бил по деревянной колоде ножом. Так всем открывалась агрессивность героя, а сам он как бы освобождался от нее.
Она, личность, существует, но до поры до времени невидима, прозрачна. И как вообще определяемы свойства человеческой личности?
— Возможно, прежде всего поступками, проявлением, выходом нареку того, что заложено и сформировано в человеке?
— Он может совершать научные открытия или открывать сеть ресторанов Макдоналдса. Но достаточно ли только этого для оценки человека? Не так плохо, если он просто родился, жил, не сошел с ума, никого не убил, ничего не украл и умер в определенный природой срок. Есть немало достаточно ярких личностей, путь которых усыпан…
— Трупами?
— Не только ими. Скажем мягче, разными неприятными поступками. Возможно, быть человеком без свойств, чем яркой личностью, иногда для всей нашей жизни полезнее. Даблоид как раз и есть продукт такой личности, личность «накачала» своего двойника-дьявола собственным сознанием. Начиталась разных книг, занялась политикой… Сейчас сознание людей чрезвычайно даблоидно. Многие из них стали придатком собственной политической борьбы, словно созданы для того, чтобы кого-то громить и побеждать. А кто враги-то, ради уничтожения которых все поставлено на карту? Потеряны понятия о том, что существует просто жизнь, есть обычная нравственность, доброта, жалость. Мне хотелось бы видеть всех друзьями, как моей собаке Лакки. Она каждого пришедшего в дом встречает, радостно помахивая хвостом. Словом, побаиваюсь особенно ярких «индивидуальностей».
— Но ведь в своем творчестве вы проявляете индивидуальность.
— Конечно, это и есть спасение. Именно индивидуальность я и стараюсь «закоротить» (как сказал бы электромонтер) на искусстве.
— Однако не является ли оно тоже Даблоидом? Своего рода двойником жизни? Или знаком памяти об утраченной нами гармонии жизни, которая все более приобретает условные формы?
— Но такую жизнь придумали мы, люди. Что касается искусства, оно сейчас значительно продвинулось в наступлении на общество. И продолжает наступать быстрым и широким фронтом. Для модернистского искусства время благоприятно: не надо жить в бедности и умереть безвестным, чтобы художника признали гением. Все чаще признание приходит в цивилизованном обществе достаточно быстро. За теми, кто творит искусство, стоит когорта критиков, журналы, выставочные залы — затеряться трудно.
Все мы, наше бытие — звенья удивительного процесса, давно завязанной цепи под названием Человек и Жизнь. Как врач знаю, что строение человеческого тела не менялось тысячелетиями, и рисунки Леонардо да Винчи могут служить иллюстрациями современного учебника анатомии. Все, что окружает нас, все рожденное цивилизацией, — постройка многочисленных предыдущих поколений. Интересно, что придумает человек после компьютера, прообраз которого существовал еще в Древнем Египте? Филогенез, онтогенез — все стадии возникновения жизни, ее развития заложены в каждом. Как можно бунтовать против самих себя? Наши Даблоиды «заслужены» нами.
