Эдвард Брайант - Блеф
Джейн бежала по улице, шатаясь, Розмари не давала ей упасть.
– Беги же, чтоб тебя, – сказала Розмари ей прямо в ухо. Едва не теряя сознание, Джейн бежала, спотыкаясь, пока ужасный шум позади не стих. Отсутствие Ти Малиса снова начало терзать ее, соревнуясь с наркотиком в воздействии на нервную систему, каждый новый шаг становился все более болезненным, по мере того, как она приходила в сознание.
Она с силой толкнула Розмари и отшатнулась от нее, хватаясь за фонарный стол и шатаясь. Удержавшись на ногах, огляделась. На улице никого не было, кроме них двоих.
– Джейн, – напряженно сказала Розмари. – Я отведу тебя туда, где ты будешь в безопасности. А потом ты объяснишь…
– Не подходи ко мне! – закричала Джейн, поднимая руку, и Розмари поспешно отпрянула. Поглядев на свою руку, Джейн поняла почему. Она все еще держала в руке пистолет и сейчас наставила его на другую женщину. Первым желанием было бросить пистолет, сказать Розмари, что она не желала причинить ей вред, что ее просто обманули и что она даже не осознавала, что у нее в руке пистолет. Но без разницы, желала она зла Розмари или кому-то еще. Все вокруг нее в страшной опасности, просто пока она жива.
– Убирайся отсюда, Розмари, – дрожащим голосом сказала Джейн, не сводя с другой пистолета. – Иди куда-нибудь, где ты будешь в безопасности, и благодари Бога, если такое место еще осталось в этом мире. Потому что для меня такого места уже нет и не будет!
Розмари открыла рот, чтобы что-то сказать, но Джейн двинула рукой с пистолетом.
– Уходи!
Розмари попятилась на пару шагов, а потом развернулась и побежала.
Продолжая держаться за фонарный столб, будто смешной невинный пьяница, Джейн поглядела на пистолет в руке. Она не разбиралась в оружии, кроме тех вещей, которые знал каждый. Но этого будет достаточно.
Ты просто суешь его себе в рот. Направляешь ствол вверх, к макушке, считаешь до трех, и ты свободна. Что может быть проще.
Ее рука медленно развернулась, будто где-то внутри нее еще осталась какая-то нерешительность.
Если, конечно, ты не хочешь и дальше слоняться по этому миру так же, еще лет сорок.
Вожделение запылало в ней, и рука двинулась быстрее.
Ствол в рот. Просто разверни вот так, спусковым крючком вверх.
Металл был кисловатым на вкус, и от этого вкуса у нее заныли нижние зубы. Сглотнув с открытым ртом, она покрепче ухватила пистолет.
Сосчитай до трех, и ты свободна.
Она вспомнила ощущение от кожи Эзили, ее вкус. Эзили бы с удовольствием посмотрела, как она стоит на пустой улице, засунув себе в рот пистолет.
Появилось странное покалывание в коже, на плечах и по рукам, на груди, потом по ногам, будто внутри нее разгорался маленький пожар.
Сосчитай до трех, и ты свободна.
Она вспомнила Кройда. Вспомнила, как шла с Сэлом, лишь затем, чтобы он вдруг превратился в человека с мышиной головой. Это для Сэла она стала самым большим разочарованием, а не для Хирама Уорчестера. Сэл верил в нее, такую, какой она должна была быть. А Хирам никогда ее толком и не знал.
Ее плоть начала вскипать.
Сосчитай до трех, и ты свободна.
Она вспомнила, что все это не имеет значения, если кто-нибудь не приведет к ней Ти Малиса, прямо сейчас, немедленно, и не посадит его ей на плечи. Тогда она выбросит пистолет и отдастся его благословенному присутствию внутри нее, он сделает незначащим все, отправив ее во вселенную удовольствий, которой он заполнит пустоту внутри нее, становящуюся все больше, пока она здесь стоит, ощущая нёбом твердый ствол пистолета.
Она уже буквально варилась заживо.
Сосчитай до трех, и ты свободна.
Краем глаза она уловила движение. Сидящая на бордюре белка с любопытством смотрела на нее крохотными яркими глазками. Джейн снова сглотнула, не закрывая рот, и начала неспешно считать.
Раз. Два. Три.
Ее пальцы нажали на спусковой крючок. Абсурдно прозвучал голос Сэла, в ее сознании.
– Эй, дорогая, какого черта ты делаешь, а?
В звенящей тишине пустой улицы раздался оглушительный щелчок.
Осечка.
Она сползла по столбу на тротуар, и ее захлестнула темная и жаркая волна лихорадочного жара.
Она пребывала в многоцветном мире, странном и мягком. Цвета появлялись и исчезали, превращаясь в человеческие голоса, иногда обращавшиеся к ней. Она не могла ответить. Это был не ее мир, она просто ждала здесь. Кроме того, они говорили такие глупости. «Это кома, точно, с ними обычно такого не происходит, но если происходит, то ясно сразу». «Почему бы нам просто не положить ее в ванну, и все дела. Из нее так вода сочится, что ее кожа сгниет раньше, чем она умрет». Самое странное. «Джейн, почему же я не помог тебе, я не должен был позволить моей усталости заставить меня ошибиться, бросить тебя». Это был самый яркий цвет, огненно-красный, с какими-то ярко-желтыми отблесками.
Потом все цвета исчезли.
«Отключи аппараты и убирай их отсюда, она все равно не проснется».
Снова тишина и спокойствие, на некоторое время.
И вдруг зазвонил телефон, где-то далеко. Это тебя, сказал голос, и она представила себе, что значит «тебя».
– Джейн. Пришло время.
Она пробудилась в странной, неощутимой реальности, будто в ярком сне. Голос казался знакомым.
– Это ты, Сэл? Я так долго тебя искала. Где ты?
– Не думай об этом сейчас. Пришло время.
– Время для чего, Сэл?
– Время тебе проснуться. Есть нечто очень важное, что ты должна сделать. Давай же, открывай глаза и слезай с кровати.
Она села, осматриваясь по сторонам. Больница Тахиона. Как она здесь оказалась?
– Об этом не думай. Тебе надо спешить.
– Хорошо, Сэл.
Она слезла с койки и босиком пошла к двери. У самой двери обернулась назад, к койке. На матрасе лежал бледный силуэт, медленно пропадая, будто в комбинированной съемке.
– Это была я, Сэл?
– Это была ты. Но больше уже не ты. Иди по коридору. Быстрее, нельзя терять времени.
Она будто плыла по коридору, пальцы ее босых ног скользили в нескольких сантиметрах от холодного пола. Отличный способ передвижения, подумала она. Оказаться мертвым так много значит, в плане комфорта.
– Ты не мертва.
Она приняла это с невозмутимостью. Похоже, спорить тут было особо не о чем.
– Эта дверь. Справа от тебя. Зайди в палату.
Она вплыла в палату и зависла над одной из двух коек, поглядев на лежащего на ней. Когда-то она сочла бы его облик пугающим и жалким. Но теперь она смотрела на него с совершенно рациональным спокойствием, на огромную голову на подушке, изрытую, будто Луна кратерами, но вот только в каждом кратере был глаз. Большая часть глаз была открыта. Они смотрели на нее так же спокойно, как Луна, по крайней мере, так это выглядело.
