Владимир Талалаев - Рагнарек
— Лат, за поколением поколение дети приходили к тебе, в "Звездный Ветер"... — осторожно начал Том. — Ты так старался сберечь их от напасти, что даже мне сказал не появляться в Отряде, потому что опасался... опасался, что бессмертный может все испортить к чертям!
— Они все равно бегали к тебе, — вздохнул Лат. — Я ведь знаю это, хотя и не подавал виду...
— Тем более. А вот сейчас, когда им действительно нужна будет твоя помощь не на легендарной Дороге, а там, у них дома — ты вдруг сваливаешь в кусты! Лат, ты ли это?! Ты хоть помнишь о таких словах, как честь, совесть, дружба? В конце-концов, как же слова о том, что мы в ответе за тех, кого приручили, привязали к себе? Или это всего лишь слова? А, Изначальный?!
То ли всхлип, то ли стон в ответ:
— Куда проще не думать обо всей этой ерунде, которую придумали себе эти смертные. Кажется, я выгорел. Лишь теперь я чувствую, как же я от всего этого устал. Я старался изменить мир — и вяз в собственных законах. Я потерял брата в совершенно бессмысленной войне. Я на тысячи лет одиночества обрек Звездного Рыцаря... Я хотел быть любимым — и потому так и не надел Браслет: она могла полюбить человека, но не бога, не сверхсущество... И все же она меня бросила, даже такого... Ребята, которых я попытался спасти, теперь вынуждены разрываться между тенью благодарности ко мне и страхом за свой родной Город, за свою родину... Я хотел свести счеты с Единым — и не смог разрушить его: ведь я его создал когда-то, создал как памятник брату!.. И, кажется, подставил этим весь этот Город! И не только Город... Подставил весь этот мир!..
— Подставил?!
— В смысле — подставил под удар, если тебе угодно! — вспышка боли ослабла, но говорить спокойно Лат еще не мог. — Я все чаще думаю: а стоило ли соваться сюда вообще?! По-моему, без нас этот мир был бы значительно чище.
— Чище?! С неповрежденной памятью, но под властью Единого?
— С неразвращенной душой. Знающий, что возник сам, и что нет в нем Творцов, Изначальных и прочей дребедени, на которой так удобно строить культы для слабаков... Для слабых душою... О Калдар, как я устал. И что еще страшнее — я не вижу смысла в нашем существовании. Ни малейшего смысла... Кажется, я только сейчас понял, что может сделать с человеком эта жизнь. Может быть, она имела бы смысл, если б имела бы свой конец.
— Слишком много "бы", — вздохнул Том. — Но я тоже пуст. Я устал. И все же не плачусь. Мои слова — не слезы, а грусть...
— Ты по крайней мере можешь позволить себе подставить голову под клинок. Я же не могу даже этого, — Лат печально вздохнул, выдернув из пустоты окурок "Магны" и затянувшись. — Я действительно вечен и обречен воскресать раз за разом, шляясь по мирам и дорогам...
— Ты по крайней мере рождаешься, растешь и взрослеешь, тебе хоть это дано. А я — мальчишка по жизни, я жутко стар, но кто ж прислушается ко мне, если видит перед собой всего лишь двенадцатилетнего пацана?!
— К тебе прислушивались... — тихо возразил Лат. — И тогда ты менял многое... Да и воспитанные тобой Воины... Тихие Города — твоя заслуга, Том, не отвертеться... Так что тут-то ты был не прав... В тебе польза есть... Мы же... Похоже, мы действительно бесполезны, если не в силах без посторонней помощи исправить содеянное нами же.
— Кажется, ты уже призываешь бороться.
— Ты догадлив... Слабость минула... Спасибо, ребята, я — на Роклас. Меня там ждет мой Отряд... Вы — со мной?
— Нет. Мы — чуть позже. Сперва я раскину Карты, посмотрю, где остальные Воины, — Лассара вытянул из бокового кармана Колоду в потрепанном кожаном футляре...
— Страшно, — вздохнул Том: — Мы так свыклись с Картами, что в голову лезут чудные сравнения. Как-то спросил Ника, как он себя чувствует после дрязги на Дэсхорде, так знаешь, что он мне ответил? "Как старая Карта: обтрепалась по краям, но в середине еще можно различить лицо".
— Что-то мне не по себе от таких сравнений. — повел крылом Феникс, глядя на уходящего вдаль Лорда, постепенно тающего в тумане. — Словно мы -действительно просто чьи-то рисунки в альбоме эскизов под заголовком "Жизнь. Черновики. Копия N13." И художник забыл их выбросить в корзину для мусора, уходя пообедать. А потом позабыл вернуться, сгинул.
— И кто же этот художник? Уж не Единый ли?!
— А почему бы и нет? И чем ластик для картинки приятнее, чем Нашествие — для нас?..
Глава 26
Оторвавшись от пейзажа, Славик швырнул свой сверток под кровать. С глухим стуком сверток вылетел обратно и шлепнулся на пол. Славик присел и заглянул под кровать. Невольно улыбнулся: снизу кровать плавно переходила то ли в сундук с выдвижными отделениями, то ли в тумбу размером с диван.
— Комби-мебель! Комфортно и компактно, — Славик открыл один из ящичков и сунул туда сверток. И вдруг — как ножом — полоснула всплывшая в памяти фраза Кошака, обращенная к администраторше: "Сегодня здесь ночую еще я. Это устраивает Вас?" СЕГОДНЯ! А следом — разговор на улице, минут за десять по похода в гостиницу:
— "Крысы. Не говори, что они есть везде: я не о тех, что на помойках. Я о тех, на которых охотился Крысолов.
— Поясни.
— Сегодня в полночь сам увидишь..." Сегодня в полночь... Похоже, Кошак исчезнет сегодня, исчезнет так же внезапно, как и появился. И снова — даже не поговорить!..
Славик поднялся, решительным шагом направляясь к двери. К пятому номеру...
Первая комната оказалась открытой, и администраторша, руки в боки, спорила о чем-то с постояльцами. Стоило мимолетно заглянуть...
"Хм, комната номер один совершенно такая же, как и моя, вторая. Очевидно, является жильем администраторши. Комнату номер пять сейчас увидим. Но — вряд ли она хоть чем-то отличается от предыдущих. Кроме того, что окна смотрят на порт и Пристаня, а не на вокзал, разумеется."
Ну надо же так разочароваться! Пятый номер оказался "люксом". Разумеется, настолько, насколько это вообще возможно в подобном сарае. Всего три кровати, а вместо четвертой — телевизор. Черно-белый, с огромной линзой перед крошечным экраном, он вполне соответствовал эпохе этого городка. Но работал отлично, и даже показывал какой-то фильм по мотивам книг Грина. А единственным зрителем был, разумеется, негр-крысолов. Две его соседки -тетки средних лет — благополучно дрыхли, полностью игнорируя шумы телевизионного приемника (как-то не поднимается рука назвать "КВН" современным словом "телевизор". "Приемник" — иное дело...).
— Поболтать пришел? — кивнул Кошак, — Присаживайся.
— Повспоминать.
— Неужели?! — изумление было искренним. — Никогда не подумал бы, что наши земные проблемы — воспоминания из приятных!
— А что поделаешь, если это — единственное время, когда мы были вместе... Например — в школе...
