Филип Дик - Бегущий по лезвию бритвы (сборник)
— О’кей. — Джо стиснул зубы, пытаясь переварить картинку, нарисованную Смитом.
— А когда он переварит все твои четвертаки… — продолжал тот, но Джо резко его оборвал:
— Я понял.
— Никакие молитвы… — твердил свое Смит.
— О’кей, — повторил Джо.
Они молча смотрели друг на друга.
— Никакие молитвы, — наконец произнес Смит, — ничто на свете не заставит эту чертову машину выплюнуть хотя бы еще одно словечко.
— Гм–м. — Джо старался не показать виду, но слова Смита охладили его пыл. Леденящий страх уже охватил его. Ждать, пока пустота не задушит тебя. Несколько коротких фраз, а потом, как выражается Смит, бац!
Мистер Найм молчит — словно наставленное на тебя дуло допотопного револьвера. Неизбежность поражения. Если и существует молчание свыше, то вот что это такое — монеты, опущенные в автомат мистера Найма, канувшие в никуда.
— Слушай, может, я, — скороговоркой пробормотал Смит, — прочитаю тебе еще заголовочек напоследок?
Компьютерный переводчик в Намангане. Вот, — он лихорадочно схватил длинными как у пианиста пальцами скомканный лист бумаги. — «Шахматная фигура, доведенная до банкротства». Знаменитый кинофильм, примерно…
— ”Ростовщик», — проговорил Джо безжизненным тоном.
Это было элементарно: пешка, продающая свое имущество, то есть по–английски «понброкер», или «ростовщик».
— Да! Точно, Фернрайт, ты действительно угадал.
Можешь визжать от восторга и топать ногами. Как насчет еще одного? Погоди, не вешай сейчас трубку!
У меня есть один действительно хороший экземплярчик!
— Задай его Хиршмейеру из Берлина, — ответил Джо и отключился.
«Я умираю», — подумал он.
Устраиваясь поудобнее в своем антикварном кресле, он вдруг заметил, что загорелся почтовый индикатор — должно быть, всего пару минут назад. «Странно, — подумал Джо. — До четверти второго ничего не должно быть. Специальная доставка?» И нажал кнопку.
На стол выпал пакет. Специальная доставка.
Джо вскрыл конверт. Из него выпала узкая полоска с надписью:
«МАСТЕР, ТЫ МНЕ НУЖЕН. И Я ЗАПЛАЧУ».
Ни подписи, ни обратного адреса. «Господи, — подумал он, — наконец–то настоящее дело».
Джо осторожно развернул кресло к почтовому индикатору и приготовился ждать.
«Так и буду сидеть, пока не загорится, — твердил он себе, — или пока не умру от голода. Хотя теперь я ни за что не уйду из жизни добровольно. Буду жить. И ждать, и ждать, и ждать».
И он ждал.
Глава 2
В тот день почта не принесла больше ничего, и Джо Фернрайт уныло поплелся «домой».
«Дом» — комната в огромном подземном жилом комплексе. Когда–то кливлендская компания «Jiff–анимации» каждые полгода меняла трехмерный пейзаж в «окне», но с тех пор, как дела у Джо пошли плохо, он перестал представлять, будто живет на огромном холме с видом на море и рощу секвой. Джо привык или, скорее, смирился с неактивизированным черным стеклом. К тому же, если ему чего–то недоставало, он включал психогенический конфиционер — вмонтированный в стену аппарат, подстраивающий «пейзаж» за окном под настроение человека, находящегося в помещении.
Наваждение покинуло разум, а иллюзия — окно.
Здесь, «дома», Джо застыл в неловкой позе, мысленно перебирая нерадостные картины своего бытия.
Прежде Кливлендский Музей Артефактов регулярно поручал ему работу. Калильная игла вернула к жизни множество сосудов, медленно, кропотливо соединяя хрупкие черепки. Теперь работа была закончена, все керамические экспонаты музея давно уже восстановлены.
Оглядев свое опустелое жилище, Джо с горечью отметил, насколько беден и скуп его интерьер. Время от времени к нему заходили заказчики с драгоценнейшими разбитыми керамическими сосудами, и он реставрировал их, и они покидали его дом, не оставляя никакого следа. Однажды, сидя вот так, Джо задумался о калильной игле.
«Если я приставлю ее к груди, — размышлял он, — направлю в сердце и включу, то все будет кончено меньше чем за секунду. Будет покончено с этим затянувшимся недоразумением — моей жизнью. А почему бы и нет, черт возьми?!»
Однако какая все же странная записка пришла по почте… Как этот человек — или эти люди — узнал о Джо? В поисках клиентов Джо постоянно давал объявление в «Керамик Тайме»… Это был единственный канал, по которому к нему попадали нечастые заказы…
Попадали, попадали, и вот — иссякли. А это… Вот странная записка!
Он поднял трубку, набрал номер и через несколько секунд увидел лицо своей бывшей жены Кит. Самоуверенная, энергичная блондинка.
— Привет, — словно дружеское приветствие отпустил Джо.
— Где последний чек на алименты? — спросила Кит.
Джо спокойно ответил:
— У меня тут наметилась работа. Если дело выгорит, смогу отдать все, что должен…
— Какое еще дело? — перебила Кит. — Очередной прожект, родившийся в том, что ты называешь мозгами?
— Записка… Давай я прочитаю тебе, может, ты разглядишь в ней больше, чем я.
Порой Джо ненавидел свою бывшую жену за острый ум, но даже спустя год после развода он твердо верил в силу ее интеллекта.
«Странное дело, — однажды пришло ему в голову, — я одновременно ненавижу ее и ищу с ней встречи, спрашиваю совета… Абсолютно нелогично… Или, наоборот, сверхрационально — быть выше ненависти?..»
Но разве сама ненависть рациональна? В конце концов, Кит ничего ему не сделала — кроме того, что с завидным постоянством давала ему понять, что Джо ничего не стоит. Она научила его презирать себя, а потом бросила. А он по–прежнему звонит ей и спрашивает совета. Джо прочел вслух записку.
— Скорее всего, это нелегальщина, — ответила ему Кит. — Хотя ты знаешь, меня теперь не интересуют твои проблемы. Разбирайся сам. Или с кем–ты–тамспишь… ей лет восемнадцать? Ни мозгов, ни опыта зрелой женщины…
— В каком это смысле «нелегальщина»? — спросил Джо. — Как может керамика быть нелегальной?
— Порнографические сосуды, например. Вроде китайских, времен войны.
— О господи, — прошептал Джо.
Такая мысль даже не пришла ему в голову. Кому же, если не Кит, помнить о них? Помнится, она игриво восхищалась теми несколькими экземплярами, что прошли через его руки.
— Позвони в полицию, — посоветовала Кит.
— Я…
— Ну что еще там у тебя на уме? — перебила Кит. — Ты помешал мне обедать, и моим гостям тоже.
— Можно я зайду? — спросил Джо. Эти слова вырвались сами собой, дав Кит возможность почувствовать его страх, воспользоваться им и снова скрыться в неприступную крепость своих души и тела, которую она отваживалась покидать лишь для того, чтобы ранить своего мужа. На ее лице появилась маска привычной любезности. Именно эта маска, приветствовавшая его всякий раз, вводила его в заблуждение и давала Кит возможность использовать промахи Джо против него самого.
