Евгений Гуляковский - Чужие пространства
- Отозвать? Зачем? Она выполнила свою роль. Теперь, по крайней мере, почти со стопроцентной гарантией ми можем быть уверены, что имеем дело не с обычным вражеским агентом, не с заговорщиками и даже не с Тетрасоюзом...
- Так этот человек, этот штурман Крайнов - он что, землянин? - Шифт все еще не мог поверить, не хотел признать неумолимую логику фактов.
- Во всяком случаи, был им триста лет назад.
- Триста лет, вы уверены?
- Да. Именно столько.
- Где он находился все эти годы?
- Со всей определенностью можно сказать, что на территории империи его не было.
Мы провели огромную работу, чтобы подтвердить этот факт. Именно тогда и была совершенно точно установлена дата его рождения.
- Родившись, он исчезает и через триста лет появляется вновь?
- Не совсем так. Он успел окончить колледж, затем на триста лет пропал без вести. Сохранились косвенные свидетельства о его гибели, три года назад торговый корабль подобрал его на Риде. Им очень был нужен штурман.
- А документы?
- Они были у него в полном порядке, за исключением даты рождения.
- Каким же образом ему удалось с такой фальшивкой работать в системе флота корпорации в течение трех лет?
- Документы были подлинными. А что касается даты рождения - такие ошибки иногда случаются. В конце концов мы взяли его под наблюдение.
В комнате надолго повисло угрюмое молчание. Наконец глава комиссии полковник Кравст, впервые обратившись непосредственно к Шифту, спросил:
- Что собой представляет планета, откуда он родом? Шифт прикусил губу, не без основания полагая, что эти чинуши из центра устраивают ему нечто вроде экзамена.
Однако он не был бы главой отдела безопасности, если бы не умел сдерживаться в подобных обстоятельствах.
- Это старый окраинный мир. Глухая провинция. Когда-то там была мощная космическая цивилизация. В некоторых вполне серьезных работах утверждается, что именно оттуда произошла вся человеческая раса. К моменту вступления в Союз Свободных Государств Комора их промышленность пришла в полный упадок.
- Они что, добровольно вступили в наше объединение?
- Как и все остальные. - Шифт нехорошо усмехнулся. - Этот парень всего лишь выходец из старого, давно подчиненного нами мира.
- Что вы о нем думаете на самом деле? Вы верите во все это?
- Крайнову сейчас примерно триста сорок лет, факт его рождения и его полная идентификация с пропавшим без вести человеком не вызывают сомнения. Кроме того, с "Рендболла" не вернулась наша лучшая десантная группа...
- Давно вы начали его подозревать?
- Мы следим за ним года два. У меня ведь не было этих данных! - На этот раз Шифт даже не скрывал раздражения, кивнув на привезенную его гостями дискету. - Одни предположения. Исходя из них, я решил, что "Рендболл" вполне подходящее для него место.
Решил это, правда, не он, а секронг Гравс. Но Шифт не любил выносить сор из избы. С Гравсом он уже разобрался.
- Свяжитесь с Гагаровым. Пусть они немедленно возвращаются на базу!
- Все не так просто. Наша диспетчерская служба сообщила, что "Рендболл", передав первую букву сообщения, неожиданно замолчал и молчит до сих пор.
- Что же это за буква?
- "С".
- "SOS"?
- Вполне возможно.
- Какие меры вы приняли?
- Мы выслали в район, откуда принято сообщение, ближайший патруль.
- И это все?
- Я не распоряжаюсь флотом. - Шифту надоело играть роль экзаменуемого мальчишки.
Он опустился в свое глубокое удобное кресло, не торопясь достал табакерку с запрещенным кренгом и хорошенько им затянулся.
- Так что же все это, по-вашему, должно означать?
- Это означает, что империя, скорее всего, лишилась своего лучшего крейсера, а мы упустили наш единственный шанс выяснить, что собой представляют силы, стоящие за Крайновым.
- Мне не нравится ваше отношение к этому инциденту, - слегка поморщившись, произнес теневой министр финансов Павловский. - В конце концов, это ваша вина, что подозреваемый был выпущен из-под непосредственного наблюдения.
Ситуацию необходимо взять под контроль во что бы то ни стало. Я подозреваю наличие международного заговора. Шпионы банкиров Тетрасоюза повсюду. Мы обязаны их нейтрализовать, не считаясь ни с какими затратами. Поэтому я уполномочиваю вас немедленно восстановить контроль над "Рендболлом", используя для этого любые средства.
- Вы имеете в виду флот? - уточнил Шифт.
- Если понадобится - и флот!
Глава 7
Боль в левом боку после удара бластерного луча казалась нестерпимой, я чувствовал только, как она неотступно преследует меня, не давая полностью уйти в спасительное забытье.
Когда огромным усилием воли мне удалось на секунду ослабить болевые тиски, чтобы схватить глоток воздуха, мрак, окружавший меня, слегка отступил, и я увидел вместо электрической панели на потолке своей камеры бледные лучи пробивавшегося сквозь туман солнца. Это открытие не удивило и не обрадовало меня. Я ждал каждую минуту, что боль снова вернется, но она почему-то медлила.
Краешком сознания я отметил, что мир вокруг выглядит сурово и величественно.
Сейчас меня не слишком занимал вопрос о том, как я здесь очутился. Сил для анализа ситуации просто не оставалось.
Я боялся взглянуть на свой изувеченный бок, но сквозь одежду чувствовал корку запекшейся крови. Это было странно, потому что после удара бластера не бывает никакой крови. Разрушенные высокой температурой ткани попросту обугливаются.
Выжить при таком попадании практически невозможно, и поскольку мое сознание работало достаточно четко, я подумал, что это скорее всего тот самый предсмертный всплеск просветления, о котором я столько слышал. Тем не менее боль, потеряв прежнюю силу, с каждой минутой отступала.
Без особого труда я приподнялся на локте и осмотрелся. Я лежал на дне узкого горного ущелья, освещенного тусклым солнцем, едва пробивавшимся сквозь хребты скалистых вершин, задернутых, как ширмой, мрачными низкими облаками.
Неподалеку протекал ручей, вдоль него змеилась тропа, по которой, видимо, недавно прошел вооруженный отряд.
Шел он с боем, прорываясь через заставу, перекрывшую единственный в этой стороне горный проход. Повсюду валялись шлемы, обломки копий, окровавленные тела в черных доспехах. Сейчас застава была разрушена, враги уничтожили ее и ушли дальше, вверх...
Меня не удивили ни исчезновение "Рендболла", ни старинные доспехи, валявшиеся вокруг. Самым важным почему-то казался факт прорыва вражеского отряда, словно я был одним из защитников этой горной заставы, одним из тех, кто проиграл схватку, и меч, вонзившийся мне в бок... Меч? Разве это был меч?
Преодолев внутреннее сопротивление, я взглянул на свою рану. Сквозь прорезь в одежде зияло широкое резаное отверстие в бедре и выше... Это, безусловно, был удар меча и, судя по характеру раны, определенно смертельный. Непонятно, почему я до сих пор жив.
