Евгений Лотош - Корректор. Книга первая: Ничьи котята
– Движение подмечено верно, – кивнул инструктор, распрямляясь. – Делаешь его ты, разумеется, неправильно, но невозможно ожидать иного с первого раза, тем более – без надлежащего объяснения и показа. Спасибо тебе, госпожа Карина Мураций, за то, что не побоялась показаться неумелой. – Он сложил руки перед грудью в уже знакомой Карине манере и слегка поклонился. – Меня зовут Адам Коршун, и я один из тех, кто отбирает учеников. У нас очень известная школа. Сюда многие хотят попасть, но мы принимаем только тех, у кого есть задатки. Ты обязательно приходи зимой, когда мы начнем набирать новые группы. Я думаю, что для тебя у нас местечко найдется. Теперь прошу меня извинить, госпожа Карина, я должен вернуться к остальным.
Он еще раз кивнул и отправился обходить зал.
Карина плюхнулась на пол, растерянно глядя ему вслед. Она привыкла, что к ней все относятся пренебрежительно или с опаской. Сначала детдомовская замарашка, потом затравленная беглянка, потом живой экспонат и снова беглянка… Еще никто и никогда не говорил с ней так уважительно. Разве что папа – но Дзинтон совсем особый случай.
Она снова обхватила коленки рукам и рассеянно уставилась в зал.
– Итак, ты продаешь школу, – Дзинтон во весь рост вытянулся на неудобном деревянном стуле, вытянув ноги и скрестив руки за головой.
– Продаю, – пожал плечами тролль. – Сам знаешь, я всегда был никудышным дельцом. Как вляпался в долги десять лет назад, когда создавал школу, так и не смог из них выбраться. Занимал, перезанимал, брал кредиты под грабительские проценты, подписывал глупые векселя… Нет, не так все плохо, на доход я не жалуюсь, но у меня ровно на один долг больше, чем нужно. На один долг меньше – и я смог бы выкрутиться еще лет через пять, а то и раньше, но так – никаких шансов.
– Как ни странно, мне кажется точно так же, – подмигнул ему Дзинтон. – И именно поэтому у меня для тебя сегодня два подарка. Один настоящий, а второй – очень даже сомнительный. И начнем с настоящего.
Жестом фокусника он выхватил из воздуха несколько скрепленных листов плотной вощеной бумаги и протянул их Караби. Тот осторожно принял их и быстро пробежал глазами.
– Нет, – тихо сказал он после паузы. – Восемнадцать миллионов… Я не могу этого принять. Я и так в огромном долгу перед тобой, который никогда не смогу вернуть.
– Да кто тебя спрашивает! – фыркнул Дзинтон, садясь прямо. – Я же тебя лучше тебя самого знаю, так что наперед представлял, что ты ответишь. Вексель выкуплен, переоформлен и списан. Как я рассчитаюсь с банком – мои проблемы, но уверяю тебя, что мне куда проще, чем тебе – выплатить остальные долги. Не забывай, их у тебя еще на восемь миллионов. Но у меня есть знакомый финансист, который за относительно умеренную плату с радостью объяснит, как развязаться с ними в относительно короткие сроки. Контакт я тебе сброшу на коммуникатор. Так что на твоем месте я бы повременил с продажей школы.
Две долгих минуты тролль молчал. Потом его плечи опустились, бумаги выскользнули из пальцев и спорхнули на пол.
– Учитель, – глухо сказал он, – я уже был перед тобой в неоплатном долгу, но сейчас долг увеличился еще больше. Я клянусь, что компенсирую тебе все затраты при первой же возможности. Я…
– Как трогательно! – ухмыльнулся Демиург. – За последние двадцать лет, что мы не виделись, твоя склонность к патетике не исчезла. Брось. Ты прекрасно знаешь, что я ничего не делаю просто так, и что рано или поздно со мной приходится расплачиваться сполна. Ну, а что ты числишь за собой какие-то старые долги, так это лишь подтверждает, что делец из тебя никудышный. Не знаешь ты цену своему товару, ох, не знаешь! Ну ладно, кончай кукситься… ученичок, – он подмигнул. – Я ведь сказал, что у меня для тебя два подарка. Так вот, второй подарок сидит сейчас за дверью и ждет, когда я его позову.
– Та девочка? – настороженно спросил тролль. – Ты хочешь, чтобы я ее учил?
– А вот в догадливости тебе отказать нельзя, – Дзинтон снова ухмыльнулся, но тут же резко посерьезнел. – Да, Караби, я хочу, чтобы ты ее учил. Я понимаю, что ты готов взять ее хоть сейчас лишь потому, что я попрошу. Но у меня совсем другая просьба. Мастер Караби, я хочу, что чтобы ты выслушал мои слова и дал ответ, забыв о том, кто тебя спрашивает. Ты сделаешь это?
– Ты пугаешь меня, – невесело усмехнулся Караби. – Но – да. Я выслушаю тебя и дам беспристрастный ответ, забыв, что слова сказаны тобой.
– Спасибо, мастер, – серьезно кивнул Дзинтон. – Итак, слушай. Я хочу, чтобы девочку обучили искусству Пути. Но есть серьезное осложнение. Она – девиант.
Меж плотно стиснутых губ тролля прорвалось шипение, но в остальном он остался неподвижен. Его зеленое чешуйчатое лицо закаменело.
– У девочки очень тяжелая судьба. Ее душа искалечена, и даже я пока что не сумел вылечить ее до конца. Она отнимала жизни, многие – без необходимости, ее до сих пор мучают совесть и ночные кошмары, и она эмоционально нестабильна. Но она талантлива – и интеллектуально, и в обращении с эффектором. Настолько талантлива, что за всю свою жизнь я мало могу вспомнить настолько же талантливого человеческого ребенка, как она. У нее уникальный симбиоз с вирусным эффектором. Я не знаю, почему именно у нее симбиоз развился настолько глубоко, но там, где остальные девианты демонстрируют неуклюжую грубую силу, она порхает словно стрекоза. А там, где остальные девианты пасуют от бессилия, она проходит словно таран. Ты только представь – она за десять дней научилась пробивать ошейник-блокиратор! Я даже и не думал, что такое возможно менее чем за пару периодов. Эффектор стал настоящим продолжением ее нервной системы, и тут она уникальна. На всей планете такие биоформы, как она, можно пересчитать по пальцам одной руки.
Тролль медленно кивнул.
– Но она искалечена душой и беззащитна перед окружающим миром. Она боится себя и своей силы. Она боится окружающих. Она боится, что снова кого-нибудь случайно убьет. Она не хочет быть рядом с людьми, потому что считает себя чудовищем. Мне нужно, чтобы ты научил ее верить в себя, а заодно и защищаться без применения своей скрытой силы. Я не хочу, чтобы из нее сделали бойца – я вижу перед ней совсем иной путь, но она должна научиться держать себя с другими на равных. И я знаю, что ты сможешь ей дать внутреннюю уверенность.
Тролль снова кивнул.
– Я услышал тебя, – медленно проговорил он. – Я скажу "да", забыв о том, кто ты такой. Я никогда не забуду о том, что девиант убил моего брата, но я не виню его. Мальчик не понимал, что творил, и не за что испытывать ненависть к нему или… к его товарищам по несчастью. Я помогу тебе.
– Ты осознаешь опасность? Искалеченная психика, помноженная на гормональную и эмоциональную возрастную нестабильность – гремучая смесь.
