Айзек Азимов - Академия. Классическая трилогия
— П-ф-ф! Вот уж ерунда. Начнем с того, что никакого защитного поля нет и не было.
Незнакомец ошарашенно вытаращил глаза.
— Обманула, значит? Сколько тебе лет, детка?
— Неприличный вопрос, молодой человек. К тому же я не привыкла, чтобы меня называли «деткой».
— Неудивительно. Ты — не иначе как переодетая прабабушка Мула. Может, мне лучше убраться отсюда подобру-поздорову, пока ты будешь готовить ужин с изысканными пытками в мою честь?
— Нет уж, пожалуй, вам лучше остаться. Мой отец ждет вас.
Взгляд незнакомца стал настороженным. Брови слегка приподнялись.
— Вот как? У него кто-нибудь уже есть в гостях?
— Нет.
— Кто-нибудь заходил к нему недавно?
— Только торговцы. И вот — вы.
— Ничего необычного не происходило?
— Кроме вашего появления — ничего.
— Про меня давай забудем. Хотя нет — погоди. Откуда ты знаешь, что отец ждет меня?
— О, это очень просто. На прошлой неделе он получил персональную капсулу, зашифрованную лично для него, с самоокисляющейся запиской. Оболочку он выбросил в дезинтегратор, а вчера он отпустил Полли — нашу служанку — на месяц в отпуск, понимаете, чтобы она поехала к сестре на Терминус. А сегодня вечером постелил себе в пустующей комнате. Поэтому я и догадалась, что он кого-то ждет и я об этом не должна знать. Обычно-то он мне все рассказывает.
— Неужели? Удивительно зачем. Похоже, ты и так все знаешь.
— Как правило, да.
Она весело рассмеялась. Она чувствовала себя все более уверенно. Незнакомец был взрослый, но очень неплохо выглядел — у него были длинные, вьющиеся каштановые волосы и ярко-голубые глаза. Может быть, когда она станет взрослой, ей доведется с кем-нибудь вроде него познакомиться.
— Ну а все-таки, — настаивал незнакомец, — как ты догадалась, что он ждет именно меня?
— Господи, а кого же еще? Он ожидал кого-то и так таинственно к этой встрече готовился, если вы понимаете, о чем я говорю, и тут являетесь вы, прыгаете под окнами, влезаете на верхний этаж, вместо того чтобы просто взять и войти в переднюю дверь, как любой нормальный человек. — Тут ей на ум пришла любимая цитата, и она быстро проговорила: — Мужчины так наивны!
— А ты самоуверенна, детка! То есть, прошу прощения — мисс. Ты можешь ошибаться. А что если я скажу тебе, что все это — чепуха и твой отец, наверное, ждет кого-то другого?
— О нет, я так не думаю. Я же до тех пор не разрешила вам влезть в окно, пока не убедилась, что вы бросили свой портфель.
— Мой… что?
— Ваш портфель, молодой человек. Я не слепая. И уронили вы его не случайно — сначала поглядели вниз, чтобы удостовериться, что он упадет куда надо. Когда вы убедилась, что он упал под изгородью, где его никто не заметит, больше вы вниз не смотрели. Потом: поскольку вы не вошли в дом через дверь, а полезли в окно, это означает, что вы боялись войти, не исследовав для начала обстановку. А после того как мы тут с вами немного попрепирались, когда вы еще были за окном, вы решили позаботиться о своем портфеле, что означает, что его судьба вам более дорога, чем ваша собственная, а уж вот это означает, что, пока вы здесь, а портфель — там, а мы оба знаем, что он — там, вы, скорее всего, просто беспомощны.
Она остановилась, чтобы набрать побольше воздуха в легкие, а гость, вымученно улыбнувшись, проговорил:
— Ну да, только если мне не взбредет в голову стукнуть тебя покрепче и удалиться с портфелем.
— Ну да, молодой человек, если только у меня под кроватью не лежала бы бейсбольная бита, достать которую мне нужно всего две секунды. Я не такая уж слабенькая, как может показаться.
Незнакомец просто онемел. Наконец с вымученной улыбкой он выговорил:
— Пожалуй, надо представиться, раз уж мы так мило беседуем. Меня зовут Пеллеас Антор. А тебя?
— Меня — Аркади. Аркади Дарелл. Очень приятно.
— Ну, а теперь, Аркадия, будь паинькой и позови папу.
Аркадия нахмурилась:
— Я вам не паинька. Вы жутко невоспитанны, особенно если учесть, что обращаетесь ко мне с просьбой.
Пеллеас Антор обреченно вздохнул:
— Ладно, будь по-твоему. Будь хорошей, милой, дряхлой, насквозь пропахшей нафталином старушкой и позови папу. Идет?
— Это не то, чего я ожидала, но, так уж и быть, позову. Но учтите, с вас я глаз не спущу, молодой человек.
Она громко топнула ногой, В холле тут же раздался звук поспешных шагов, и дверь распахнулась настежь.
— Аркадия! — изумленно вскрикнул отец. — Кто вы такой, сэр?
Пеллеас облегченно вскочил на ноги.
— Доктор Торан Дарелл? Я — Пеллеас Антор. Надеюсь, вам сообщили обо мне. По крайней мере… так утверждает ваша дочь.
— Утверждает моя дочь?
Он, нахмурившись, взглянул на Аркадию, но она встретила его испытующий взгляд широко раскрытыми невинными глазами.
Доктор Дарелл вынужден был признаться:
— Да, я вас ждал. Пожалуйста, пройдемте со мной. Он шагнул к двери, но оглянулся и в следующий момент был рядом с принтером. Аркади рванулась за ним. Отец мягко упрекнул ее:
— Ты все время оставляешь его включенным, Аркадия.
— Папа! — обиженно вскрикнула она. — Это возмутительно! Настоящий джентльмен никогда не станет читать чужие письма, особенно если это «говорящее письмо»!
— Ах-ах! — покачал головой отец. — Но «говорящее письмо» написано в присутствии незнакомого мужчины в твоей спальне. Должен же я блюсти твою нравственность.
— Елки-палки, да ничего такого не было!
Пеллеас неожиданно расхохотался:
— Было, было, доктор Дарелл! Юная леди пыталась обвинить меня в самых тяжких грехах, поэтому я настаиваю, чтобы вы все прочитали, чтобы моя совесть была чиста.
— О! — вскричала Аркадия, с трудом сдерживая слезы. Даже собственный отец ей не доверял. А еще этот проклятый принтер! И надо же было этому идиоту влезть в окно — конечно, из-за него она и забыла выключить устройство. А теперь отец наверняка начнет читать ей мораль по поводу того, что можно и чего нельзя делать юным леди. А юной леди только останется, что горько вздохнуть и умереть от горя.
— Аркадия, — начал отец, — меня просто поражает, как юная леди…
Она так и знала, так и знала…
— …может вести себя так бесцеремонно с человеком, который намного старше ее.
— А с какой стати ему понадобилось лезть ко мне в окно? Имею я право защищать свою собственность или нет? Теперь еще придется заново переписывать это треклятое сочинение!
— Во всяком случае, ты не должна была предлагать ему лезть в твое окно. Нужно было сразу позвать меня. В особенности если ты знала, что я его жду.
Она вызывающе сощурилась.
— Вот уж — нашел кого ждать. Если он все время собирается в окна влезать, то любое дело испортит.
— Аркадия, здесь никого не интересует твое мнение по вопросам, в которых ты ничего не понимаешь!
— Я не понимаю? Отлично понимаю! Дело во Второй Академии, вот в чем!
Все молчали. Даже у самой Аркадии противно засосало под ложечкой.
Доктор Дарелл мягко поинтересовался:
— С чего ты взяла?
— Ни с чего. Только неоткуда больше взяться такой таинственности. Можешь не беспокоиться, я не проболтаюсь.
— Мистер Антор, — пробормотал Дарелл, — я вынужден просить у вас прощения за все происходящее.
— О, что вы, не за что, — глухо отозвался Антор. — Не виноваты же вы, в конце кондов, в том, что ваша дочь вступила в общение с темными силами… Вы не будете возражать, если я задам ей один вопрос, прежде чем мы уйдем? Мисс Аркадия…
— Что вам угодно?
— Почему вы считаете, что влезать в окно глупее, чем войти в дверь?
— Да потому что сразу становится ясно, что вы что-то скрываете, глупец! Если у меня есть тайна, я не стану заклеивать себе рот пластырем, чтобы все до одного догадались, что я боюсь проболтаться. Наоборот, я говорю столько же, сколько обычно, но совсем о другом. Вы когда-нибудь читали афоризмы Сальвора Гардина? Надеюсь, вы знаете, что он был нашим первым мэром?
— Да, знаю.
— Ну так вот, он говорил, что только та ложь хороша, за которую не стыдно. А еще он говорил, что не все должно быть правдой, но все должно выглядеть правдиво. Ну так вот: когда вы влезаете в окно, это как раз та самая ложь, за которую стыдно и которая правдиво не выглядит.
— Ну а вы как поступили бы на моем месте?
— Если бы я была на вашем месте и мне нужно было познакомиться с моим отцом или посетить его по крайне секретному делу, я бы познакомилась с ним совершенно открыто и встретилась совершенно легально. И тогда, когда бы все знали, что ваши отношения с моим отцом сами собой разумеются, вы бы сохранили свою тайну в целости и сохранности и никому в голову не пришло бы вас в чем-то заподозрить.
Антор оторопело смотрел на девочку. Потом отвел взгляд в сторону. Откашлявшись, он сказал Дареллу:
