Алекс Грин - Тропа в Огнеморье
- У меня в жизни были две серьезные проблемы. Теперь осталась одна.
- Счастливый человек! - усмехнулась Илона. - Такое дело стоит отметить!
Она поставила на стол стаканы и бутылку эля...
- И какая проблема осталась? - спросила она, наполняя стаканы по второму кругу.
- А стоит ли о плохом в хороший день?
- Может, чем-то и смогу помочь, если это, конечно, не великий секрет.
- От тебя, Илонка, у меня секретов нет. Ну, почти нет. А с этим делом ты и так знаешь почти все. Я говорю об отце. Не могу простить ему того, как он обошелся со мной и матерью, когда я маленькая была. Когда-то я его очень любила, потом жутко возненавидела. И то, и другое колет меня изнутри до сих пор. Только чем здесь поможешь?
- А я ведь догадывалась - что ты именно об этом скажешь. И, очевидное-невероятное - тут-то я, как раз, помочь могу. Только речь идет о серьезной тайне. Обещай, что будешь держать язык за зубами.
"Ну и денек! - поразилась Ровена. - Тайна за тайной".
- Буду нема как могила! Только не тяни, пожалуйста, переходи к сути.
- Ну что ж, по сути, все гораздо лучше, но гораздо хуже.
- А теперь, пожалуйста, то же самое, только по-простому, по эльфлорийски.
- Все лучше - твой отец не очень-то и виноват. Все хуже - он серьезно болен, фактически он ведь и не совсем тот Варон, каким был до болезни. Помнишь, когда начались его ссоры с матерью?
- Он уехал на заработки в Гномдор. Работал там где-то с год, на фабрике. А когда вернулся... Постой, хочешь сказать - у него геномея?
Илона кивнула.
- Но говорят ведь - эта болезнь существует лишь в фольклоре, наука ее существование отрицает.
- Наука, говоришь? А кто, в основном, занимается наукой в наших краях?
- Иметь им крокодила раком, и рака крокодилом! - Столь сильного гнева Ровена не испытывала никогда прежде. - Гномы и занимаются! Они что - специально скрывают?
- Может специально, а может - искренне заблуждаются. Но особого желания разобраться с геномеей у них точно нет.
- Еще бы - им-то это совсем невыгодно. Считается, что гномьи фабрики теперь безопасны. Странно - я ведь раньше на гномов не особо внимание обращала. А в последнее время слышу о них со всех сторон. И слышу только плохое.
- А тут-то, девочка моя, ничего странного. Если правде в глаза посмотреть. Гномы-то теперь, в основном, в высшем обществе. В таком высоком, куда даже Розу ди Тирс не всегда пустят. А для тебя Роза до недавних пор и была высший горизонт. Но теперь вы взлетели высоко - и ты, и твои подружки. На Небеса вы уже прибыли, но что они такое - вам еще предстоит понять.
- А ты уже поняла?
- Вроде как.
- Так поделись мудростью.
- Не знаю, поможет ли. Но все же - горькая правда лучше сладкой лжи. И чем раньше поймешь - тем лучше. Небо - такой же дрянной и полный дерьма туалет, как и Земля. А если там и найдешь приличные кабинки - в них сидят гномы и кричат "занято!".
- Слишком уж мрачно. - Недоверчиво сказала Ровена. - Впрочем, не хочу забивать этим голову. Меня больше отец волнует. Непонятно - геномея ведь должна влиять не только на психику, но и на тело. От нее становятся меньше ростом, разве не так?
- Если посмотреть внимательно - это с ним и происходит, но очень медленно. Процесс почти заморожен. Варон ведь постоянно принимает "Стабилин".
- Ну и ну! - У Ровены вырвался нервный смех. - Несуществующее лекарство от несуществующей болезни!
- У Варона в комнате есть ящик - он всегда закрыт.
- Знаю - в письменном столе. Я пыталась его открыть - думала он там выпивку прячет. Хотела помешать ему напиваться.
- Я нашла подходящий ключ. Выпивка там тоже есть. Но не очень уж много. А вот несуществующим лекарством забит почти весь ящик. Такие аккуратные бутылочки, и на каждой вальхианскими рунами написано: "Стабилин".
- Значит, он и вправду из-за геномеи стал таким?
- Не стоит на него злиться, Ровена. Он просто-напросто тяжело болен. Геномея меняет психику полностью. "Стабилин" может спасти от нее тело. Но для души, на самом деле, у аптекарей нет лекарств.
"Чертовы гномы, - Ровена мысленно повторила слова Сайрона, и добавила от себя, - траханные, чертовы гномы!"
2. Падение с высот
Это случилось на пятый день праздника "Фата Пэдурианка". Три вальхии встречали его в разных местах. Изабелла уехала к родителям в город Альба-Лонге. Феличия и Ровена оставались в Чоаре, но время проводили в совершенно разных компаниях.
Ровена делила досуг между Сайроном и Илоной, у которой и оставалась ночевать. В "орхиенской" комнате трех вальхий в эти дни жила только Феличия. Но и она не особенно засиживалась в общежитии, продолжая "тусоваться" со странной и пестрой компанией, в которой верховодили Вигг и Вифир.
Этим утром, впервые за последние пять дней, Ровена вернулась в свое орхиенское жилье. Плач она услышала еще за дверью. Тихий, но пугающий - дрожащий плач-стон.
Ровена вбежала в комнату. Королева Лунатиков лежала, уткнувшись лицом в подушку, ее тело сотрясала мелкая дрожь.
- Что стряслось, Феличия?
Феличия повернулась, и Ровена увидела синяк на ее лице, и глубокие царапины на теле.
- Какие же они гады... - прошептала Феличия дрожащими распухшими губами.
- Вигг и Вифир, - с замирающим сердцем спросила Ровена, - это они сделали?
Феличия кивнула, она села на кровати, завернувшись в одеяло.
- Ураганчик, принеси воды. Пожалуйста.
- Сейчас, Фели, я мигом...
Феличия пила, стараясь не расплескать трясущимися руками воду, и не разбить стакан о зубы.
- Они тебе... они тебя... - Ровена с удивлением обнаружила, что и ее начинает трясти, такого с ней не случалось даже в самых трудных поединках.
- Они меня изнасиловали. - Завершила за нее фразу Феличия.
С приходом Ровены Феличия сумела взять себя в руки, хотя и чувствовалось, что дается это ей не легко.
- Я тоже дура. - Сказала она. - Должна была догадаться раньше. Уже несколько раз, после того, как они угощали меня коктейлем, я впадала в странное состояние... Мне делалось хорошо, слишком хорошо. Они подмешивали какую-то дрянь. Но, видимо, понемножку. А вчера подсунули ударную дозу. Я почти полностью вырубилась, не могла сопротивляться - даже рукой было трудно пошевелить.
- Не сопротивлялась? А откуда синяки?
- Они раздели меня и бросили на пол. Я не могла пошевелиться, иногда отключалась совсем. Вифир изнасиловал меня первым. Но он не особо изощрялся. А Вигг... Его возбуждала моя беспомощность. Он бил меня, царапал, щипал. Вифир его даже останавливал. "Не слишком ее калечь, - говорил он, - утром она должна уйти отсюда сама".
- Скоты! - Ровена вскочила, подошла к стенке, и со всей силы врезала в нее кулаком. Но боль нисколько не погасила ярость. - Как они посмели?! Как у них поднялись руки?!
