Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде
На самом деле даже действительные соперники преследуют не тебя, а свои цели.
Всем известно, что монополии — это плохо, любую продукцию должны производить несколько предприятий А предусматривают ли у нас те же антимонопольные меры наличие сразу нескольких президентов, чтобы из кучи дурацких указов каждый гражданин мог без труда выбрать для себя наименее дурацкий?
Шурик читал уже по инерции.
Только привычка работать тщательно не позволяла ему пропускать массу стандартных объявлений. “Продам дом с хозяйственными пристройками…”, “Именная бизнес–программа осуществит вашу мечту…”, “Немец тридцати шести лет примет подругу…”, “Продам щенков, куплю корову…”, “Опытный юрист поможет неопытной фирме…”
Шурик уже не верил, что из всей этой мешанины, называемой газетой “Шанс”, можно выловить информацию, относящуюся к бывшему бульдозеристу Ивану Лигуше, надежно упрятавшему в Городе что‑то такое, из‑за чего ровно пятнадцатого его могут убить.
Бред какой‑то.
Время от времени сквозь разметывающуюся рыжую гриву соседки Шурик всматривался в знакомые места. Село под холмом, речушка… Длинное село, дугой уходит за холм… Домики веселые…
“Пятнадцатого меня убьют…”
В свое время, из чистого любопытства, Шурик прошел краткий курс графологии. Понятно, поверхностный, но все же. Судя по завитушкам крупных букв, бывший бульдозерист не был лишен самоуверенности. Он, наверное, много чепухи несет, решил Шурик. Дырявая память, да еще самоуверенность. Но этот быстрый нажим в гласных… Этот легкий быстрый нажим… Лигуша как бы отгораживался от окружающего мира…
Объявляю о создании добровольного Союза слесарей Всем, кто вступит в Союз сразу и добровольно, полагаются льготы
А тем, кто вступит в Союз под давлением обстоятельств? Таким полагаются льготы? — невольно заинтересовался Шурик. Или они становятся как бы нижним спецконтингентом, чем‑то вроде серого резерва, принципиально лишенного льгот за одно то, что вступили в Союз не сразу и добровольно, а под давлением пусть объективных, но все же внешних, а значит, не самых главных обстоятельств?
Впервые! Только у нас! Дешевая распродажа! Египетские пирамиды, Эйфелева башня, Лувр, Вестминстер, московский Кремль, Суэцкий, Волго–Донской, Панамский и все марсианские каналы, плюс пять самых крупных солнечных пятен и ближние спутники Юпитера!
Неплохой масштаб.
Рыжая соседка, странно пригнувшись, вдруг снизу вверх быстро глянула на Шурика. Зеленые глаза блеснули. Голосом, низким и сильным, неприятным, как ее взгляд, она прошипела:
— Масоны.
Шурик не понял:
— Что?
— Масоны, — негромко, но злобно прошипела рыжая соседка. — Русский Кремль, и тот на продажу! — В зеленых, болотного цвета глазах угадывалось легкое безумие.
— Да кому такое продашь?
— Масонам, — злобно прошипела рыжая. — Полстраны продали, теперь Кремль продадут. — И ткнула тонким пальцем в строку. — Вы что, не видите?
Слышал от ясновидцев, что Великий Вождь умер насильственной смертью, то есть его энергетическая сила осталась там, где лежит тел. о Не думаете ли вы, что рано или поздно это поможет возникновению полтергейста, который наломает немало дров? Где можно узнать подробности?
— Вот именно! — Рыжая в упор уставилась на Шурика. — Где?
Рассматривая рубль нового выпуска, обратил внимание на то, что слово “один” написано как бы на деревянном торце, там даже годовые кольца просматриваются Означает ли это, что наш отечественный рубль наконец официально признан деревянным?
— Зачем вам это? — прошипела рыжая.
— Сокращаю дорогу.
— Жизнь вы сокращаете.
— Почему?
— Как это — почему? — прошипела рыжая, нетерпеливо, даже нервно ведя тонким пальцем по газетной строке. — “Симпатичная женщина не первой молодости увезет в США энергичного молодого мужчину”
— Ну и дай Бог.
— А если это ваш сын?!
— У меня нет сына — энергичного молодого мужчины, к тому же нуждающегося для переезда в США в помощи симпатичной женщины, пусть и не первой молодости.
— А это? — задохнулась от гнева рыжая. — “Женщина с опытом и в самом расцвете сил с удовольствием и эффектно поможет богатому пожилому мужчине растратить накопленные им капиталы”
— Да на здоровье, — благодушно кивнул Шурик. Он не одобрял поведения всех этих странных женщин, но злобное пристрастие соседки невольно заставляло его вступаться за них. — Пусть живут, как хотят.
— Ничего себе, “как хотят”! — блеснула глазами соседка. Буквально, как бутылочным стеклом. Слова прямо вскипали в ней. — Вы что, не видите, что вокруг творится9 Вот, вот и вот! — Ее палец так и бегал по строчкам. — “Продам мужа за СКВ или отдам в аренду!” Это как понять? Или вот… “Ищу человека, способного выполнить любое задание” Это как? Объясните!
Шурик пожал плечами.
— Я видел здесь и здравые объявления.
— Здравые?! Где? Покажите!
— Да вот, например. — Шурик процитировал негромко, боясь, что его услышат челноки или парни, обсуждающие судьбу урода: — “Господа! Не “вольво” и не “мерседес”, не трактор и не комбайн, я прошу у вас просто лопату, обыкновенную железную лопату! Кто поможет несчастному огороднику?”
— Вы считаете это здравым?
— А почему нет?
— Это такие, как вы, всех довели до ручки!
— Что вы имеете в виду? — обиделся Шурик, убирая газетные вырезки в сумку.
— А то не понимаете?
— Да вот не понимаю!
— Да понимаете, понимаете! — Рыжая презрительно сощурилась, ее глаза хищно сверкнули. — У нас тоже один живет. Не пропустил ни одного профсоюзного собрания, картошку всю жизнь сажал да решал в “Огоньке” кроссворды, а теперь, как демократы к власти пришли, выяснилось, что он наследство в Парагвае получил, скот!
— Да почему скот? На здоровье!
— Так в Парагвае же! — Рыжая резко выпрямилась. — До вас не доходит? Не в соседнем селе, не в Москве, даже не в Болгарии, а в Па–ра–гва–е! В пристанище мафии и недобитых фашистов. Случись такое при советской власти, его, скота, далеко бы за Магадан отправили! Так ведь нет крепкой власти, — горестно вздохнула рыжая. — Этот скот совсем обнаглел, тайком скупает валюту! Всю жизнь оттрубил в локомотивном депо, а теперь в Парагвай рвется! До того дошел, что подал заявление о выходе из КПСС, а ведь в ней он и дня не состоял, скот!
Старая коза! Верни вилы, которые ты сперла у меня в прежней жизни!
