Пол Керни - Путь к Вавилону
И такова была сила слов Моди, что миры в поднебесье притихли, прислушиваясь, и столпились у дырок, пробитых в своде небесном вершиной Первой Горы и скалами, что восстали из недр ее. И пролился из отверстий тех свет, словно свет звезд. Но как только миры за пределами тьмы склонились над миром, где лился рассказ Моди, населявшие их существа вывалились из опрокинувшихся миров, застывших в напряженном внимании, и через отверстия в небе попали в наш мир, и упали на землю, что рождалась под ними. Так появились Исполины и виры, гогвульфы и гриффеши, лошади и люди. Они упали на землю, и лежали среди трав и древесных корней, и смотрели в недоумении на миры, из которых упали они сюда. Что им еще оставалось, как не поселиться там, где они оказались, и не сделать чужой этот край своим домом? И на земле этой, названной Мингниш, стали жить они и плодиться, и процветать. А история Моди все длилась.
Теперь поняли океаны, что Моди их обманул. Горы из истории его стали высокими и несокрушимыми, а земля — обширной и обильной. В гневе обрушились океаны на землю и стали крушить берега, стремясь уничтожить ее. Но было уже поздно. И до сих пор океаны крошат камень мира, превращая его в песок, стремясь поглотить его — этот мир. Возможно, когда-нибудь так и случится, но у мира еще есть время предотвратить это, познав магию древних.
История Моди подошла к концу, и он лег на спину, и жизнь ушла из него, потому что он отдал всего-себя без остатка, чтобы история его обратилась в реальность. И когда умер Моди, его оплакали горы. Они взяли кости его и захоронили их в созданной им земле. Из его черепа сотворили они холм Талскера, а из его бороды проросли дремучие леса и покрыли долину Великой реки. А жизнь, что была в нем, просочилась в каждый камень и каждую песчинку, и стала той магией, которой и держится этот мир.
Из костей Моди горы сотворили существ по образу и подобию его, и гномы открыли глаза и вышли на свет из могилы отца своего. Они поселились в горах, — как люди селились в лесах и долинах рек, — и углубились в темные расселины каменных недр в поисках магии — наследия своего отца.
Проходили века и эпохи, проходили и опадали, точно листья деревьев по осени. Гномы ушли еще глубже в горы, а люди Долов смирили леса, возвели крепости и построили города. И первый из их городов расположился на высоком холме Талскера у Великой реки. Число великанов сократилось, а племя их выродилось с годами. И стали они низкорослыми и злыми, обросли шерстью и потеряли свой разум. Превратились в создания снега и высоких вершин, в зимних разбойников, и были прозваны Снежными Исполинами, которых очень боялись.
Лишь немногие из великанов сохранили свой прежний рост. Мирка как раз был одним из этих. Тот самый Мирка, из каменного изваяния которого гномы создали мирканов. Неисчислимые годы понадобились Народу Камня, чтобы укротить хищных тварей гор и чащоб, чтобы уберечь мир от их набегов. Им мешали трудиться, и они сражались в бесчисленных битвах в глубинах своих рудников и на горных вершинах, и устали в конце концов от сражений. И вот тогда за работу воинов взялись мирканы.
Мир тогда был исполнен магии. Гномы ушли глубоко под землю, и разыскали волшебный субстрат жизненной силы праотца своего, и выделили самую ее суть, и стали творить чудеса. В недрах гор построили они Джхаар, пронизав горный массив запутанными ходами, основав рудники и могучие крепости, и Гресхорн стал громадным единым городом. Но сила магии той оказалась слишком велика, чтобы ею владел только один народ. И тогда гном пошел против гнома, чтобы ею завладеть. И в горах разразились междоусобные войны, искалечившие Народ Камня. Многие их города опустели тогда, много великих дел так и осталось не завершено. Именно в те времена Гресхорн получил свое имя — за недоброе колдовство да изменчивую погоду.
И гномы тогда собрались на совет и решили, что негоже им владеть магией в одиночку. Сказано — сделано. И даровали они свое знание калеке по имени Беркинлиг, который пришел к ним в горы с равнины, и наказали ему, чтобы он передал это знание народам Мингниша. И Беркинлиг исполнил их повеление. А самые могучие и сокровенные тайны магии запечатали гномы в вершине горы Арат-Гор, которую люди звали Стэйром, и лежали они, погребенные в камне Неприступного Пика, никому не причиняя вреда. И Мингниш расцвел. Люди стали вспоминать события прошедших лет и делать записи в книгах о событиях этих, и вести отсчет времени. Они выкорчевали леса и удобрили землю, поделив ее между собой. И ходили войной друг на друга. А гномы взирали на людские дела и не вмешивались.
Существует такое поверье, что история Моди и не кончалась, что он все еще жив и до сих пор продолжает ее рассказывать. И что в тот день, когда сказано будет последнее слово и история завершится, океаны обрушатся на землю и завладеют ею, наконец. Есть и другое поверье, что история эта не закончится никогда, потому что всегда отыщется кто-то, кто, владея магией, подхватит ее и начнет новую главу. Все это недоступно нашему разумению, ибо мы сами — персонажи истории, а посему заглянуть за пределы ее не властны. Мы — люди и гномы, виры и Исполины — можем только прожить свою жизнь. И прожить ее так, чтобы достойна она была упоминания в этой истории.
***Звучный голос гнома смолк, и каменный зал наполнился тишиной. Казалось, даже самый камень его стен слушал рассказ и теперь ждал продолжения. Но Сказитель молча улыбнулся, потом поклонился публике и вернулся на свое место на скамье.
Постепенно в каменном зале поднялся гул, подобный гулкой барабанной дроби, звучащей где-то вдалеке, и Ривен увидел, что гномы бьют себя кулаками в грудь, выражая тем самым свое одобрение. Шум все усиливался. Айса, Байклин и Ратаган тоже присоединились к аплодисментам.
Ривен, не отрываясь, смотрел на голубое пламя в центре зала, где только что был Сказитель. Теперь он получил все ответы и понял, что нужно от него Мингнишу.
Он взглянул на Джиннет. Захваченная рассказом, она не заметила, как капюшон ее плаща упал, и ссадина у ее рта была видна теперь даже при свете неяркого пламени. Глаза ее были пусты, лицо оставалось непроницаемым.
Сгарр Диг, или Арат-Гор, как называли его Гномы. Все это время он знал, что гора эта — ключ ко всему, что случилось в то летнее утро, когда умерла Дженни. Он знал, что поиск его завершится у Неприступного Пика. Потому что там все и началось.
Магия и история, облеченные в слова. Всегда все сводилось к ним. И теперь Ривен знал — почему.
То, что случилось тем утром на Сгарр Диге, каким-то образом высвободило те силы, которые гномы запрятали там. И погибшая Дженни стала их воплощением, распахнув запечатанную Дверь из того мира в этот. Тормод говорил, что темноволосая девушка — существо, сотворенное из чистой магии. Из той самой магии, что была сейчас сокрыта и в нем. Они с Дженни теперь обладали властью, позволяющей им сохранить этот мир или его уничтожить. Мир, который был бесконечен даже в своих сказаниях. И Ривен стал его Сказителем. И он не только черпал вдохновение из Мингниша, но и создавал его своим словом. Дженни мертва, но магия воплотилась в ее образе, и теперь он бродит по Мингнишу. И ищет его — Ривена.
