Виталий Вавикин - Желание верить (сборник)
– От меня? – спросил Себастьян, немного помолчав.
– Я не знаю.
– Понятно, – он улыбнулся.
Бэт тоже улыбнулась, потянулась за бокалом вина, но Себастьян остановил ее.
– Не думаю, что в твоем положении стоит пить.
– Что? – Бэт нахмурилась, затрясла головой. – Да не собираюсь я рожать!
– Почему?
– Потому что не хочу! Пока не хочу! Тем более так!
Они снова замолчали. Бэт провела в его доме ночь, а утром уехала в больницу.
5
– Почему? – спросил ее Роберт, когда она попыталась помириться с ним.
– Почему? – спросил Себастьян, когда она пришла к нему.
– Почему? – спросила мать, когда ей хотелось просто где-нибудь отсидеться.
Дальше были ссоры. Три ссоры. Сначала с Робертом, затем с Себастьяном и, наконец, с матерью. Все говорили разные слова и приводили разные доводы. Неизменным было лишь одно – нежелание Бэт понимать их, принимать их, подчиняться им. Особенно матери.
Она попрощалась села в свою машину и поехала прочь из города. Прочь от Роберта, Себастьяна, матери… Прочь от обид и сомнений…
6
Сознание медленно вернулось. Бэт застонала. Был поздний вечер. Никто не замечал ее разбитой машины. Никто не спешил ей на помощь. Она была одна. Как и хотела. Бэт попыталась улыбнуться, но не смогла. Лицо онемело, стало чужим. Она осторожно прикоснулась к нему рукой, вздрогнула, обнаружив кровавую массу, подумала, что если получила такие ранения, то, должно быть, скоро умрет, закрыла глаза, пролежала так почти час, поняла, что смерть не спешит идти за ней, выбралась из машины.
На небе зажглись первые звезды. Машин на дороге почти не было, а те, что проезжали мимо, неслись на такой скорости, что Бэт не верила, что они остановятся. Оставался лишь загородный дом. Бэт видела его и свет, горевший во всех окнах, придавал ей сил идти веред.
7
Дверь открыла женщина в маске, окинула Бэт взглядом с головы до ног, похвалила хороший наряд.
– Это не наряд! – сказала ей Бэт, с трудом разлепляя слипшиеся губы (или что там осталось от ее лица?).
Женщина рассмеялась, провела ее в дом, подхватила с подноса официанта бокал шампанского, вложил в руку Бэт.
– Вот. Выпей. Это поможет тебе расслабиться, – посоветовала она.
– Вы не понимаете… – начала было Бэт, но ее снова не стали слушать.
Какой-то мужчина в маске обнял ее за талию и закружил в танце.
– Очень интересный наряд! – похвалил мужчина.
Бэт снова хотела сказать, что попала в аварию, но мужчина прервал ее, сделав какой-то незначительный комплимент, затем еще один и еще… Бэт нахмурилась, пытаясь вспомнить, где уже слышала этот голос.
– Роберт? – растерянно спросила она.
Мужчина рассмеялся, уступил ее другому в маске тигра.
– Себастьян? – растерялась Бэт.
– На твоем месте, я бы просто наслаждалась танцем, – дала ей совет прошедшая мимо женщина.
– Мама?
Бэт попыталась обернуться, но женщина уже ушла. Оставался лишь мужчина в маске тигра, который кружил ее в танце.
8
Часы пробили полночь. Неожиданно, предательски внезапно. Бэт вздрогнула, замерла.
– Маски прочь! – крикнула задорно молодая девушка.
Она сорвала свою маску, и Бэт увидела свою младшую сестру. Следом за ней сорвал маску отец, мать, Себастьян… Она видела их всех – всех своих знакомых, родственников. Они радовались и смеялись. Затем замерли, уставились на Бэт.
– Ну, же, – сказала ей мать. – Дорогая. Не бойся. Мы давно узнали тебя. Можешь снять свою маску.
– Маску? – Бэт растерянно прикоснулась к своему изуродованному лицу. – Я не могу.
– Не капризничай! – сказал ей Роберт.
Бэт попятилась к выходу, не желая стоять в центре бального зала. Собравшиеся люди все еще смотрели на нее и ждали, что она снимет маску.
– Я, правда, не могу, – шептала она. – Уже не могу.
И продолжала пятиться к выходу…
История сто седьмая (Багажи)
1
Синтия и Тадеуш. За плечами по разводу. За плечами семьи, друзья, любовники.
Синтия и Тадеуш. Обоим за сорок. Стабильная работа. Тихая жизнь. Холодные ночи.
Синтия и Тадеуш. Еще не так много прожито, чтобы отчаяться, но достаточно, чтобы не разбазаривать шансы.
Синтия – шанс для Тадеуша. Тадеуш – шанс для Синтии. Съехаться, объединиться. Попробовать снова. Еще раз. Еще одни…
2
Ярмарка. Клоуны. Дети со сладкой ватой. Крики. Смех. Где-то плачет ребенок, бесстыдно нарушая атмосферу веселья. Родители спешат успокоить его, спешат успокоить себя. Молодые родители.
– Когда-то и мы были такими, – говорит Синтия.
Тадеуш кивает. Они останавливаются, чтобы купить пару билетов на представление фокусников. В шатре душно и мужчина в черном костюме вытаскивает из рукава одного за другим голубей. Рядом с ним в клетках рычит пара тигров. Дрессировщик щелкает кнутом. Тигры стихают. Мальчик лет пяти с измазанным мороженым лицом, дергает Синтию за рукав кофты.
– Где моя мама? – спрашивает потерявшийся мальчик.
– А как она выглядит? – спрашивает его Синтия.
– Ах, простите! – говорит мать мальчика. – Он у меня такой непоседа!
Она берет сына за руку и тянет ближе к сцене, чтобы он смог увидеть шоу. На вид ей не больше двадцати пяти. Синтия долго смотрит ей в след, вспоминает свою дочь, которая давно уже выросла. Выросла настолько, чтобы оставить мать, но не думать о том, чтобы обзавестись детьми.
3
Небо чистое, светлое. День только начинается. Народ прибывает. Дети, родители, даже клоунов и цирковых служащих, кажется, становится больше. Они бродят между пришедшими людьми и раздают рекламы тех или иных аттракционов.
– С парковки сейчас, наверно, не выбраться, – говорит Тадеуш.
– А ты хочешь уехать? – спрашивает Синтия.
Он пожимает плечами, встречается с ней взглядом, качает головой, видит палатку тира, выбивает с третьего раза нужную мишень из пневматического ружья, выбирает розового плюшевого медведя, дарит его Синтии.
– Боюсь, мне уже не шестнадцать лет, – улыбается она.
– Нужно было выбрать синего медведя? – улыбается Тадеуш.
4
Комната кривых зеркал. Билетерша на входе улыбается. Тадеуш отмечает ее белые зубы. Дверь открывается, пропуская их в длинный дорожный вагончик. Свет притушен. Зеркала вытягивают тела вошедших, искажают их, уродуют. Синтия улыбается, смотрит на свои неожиданно вытянувшиеся ноги. Хмурится, переводит взгляд на мужчину, который стоит рядом с ней. Стоит в зеркале. Мужчина совсем не похож на Тадеуша. Он высокий и стройный. Он напоминает ей кого-то из прошлого. Кого-то не совсем забытого. Синтия улыбается. Прошлое скребется где-то в груди. Перед глазами мелькают забытые мелочи. Она не знает, нравится ей вспоминать об этом или нет, но продолжает улыбаться. Кривое зеркало искажает ее лицо. Тадеуш вспоминает девушку из колледжа. Девушку, которую он давно уже забыл. Они встречались с ней меньше месяца, но что-то осталось, что-то липкое и не совсем приятное. В прошлом неприятное. Сейчас, все это вызывает лишь улыбку: юношеские обиды и разочарования, горести и печали. Тадеуш чувствует, как Синтия тянет его за руку, заставляя идти дальше. Они смотрят на свои отражения, смотрят на отражения друг друга и на зеркальной глади видят тени прошлого. Своего прошлого. Приходят воспоминания: хорошие и плохие. Ассоциации. Синтия напоминает кого-то из прошлого. Тадеуш напоминает кого-то из прошлого. Чувства. Мысли. Сомнения.
