Вячеслав Поляков-Прокопьев - Цивилизация из канализации
— На самом деле, все просто до банальности! Ваши диверсанты сдаются местным властям. Арестованных по нашей просьбе — вернее, по просьбе дипломатических служб — возвращают сюда, в Россию, где их ждет амнистия. Они же пока ни кого не убили! Вот и все. Прием!
— Допустим, я согласен. И что, выходит, пока не поступят сведения по дипломатическим каналам, мы вынуждены будем оставаться на месте? Прием!
— Да. В целях вашей же безопасности. Каково количество групп? Прием!
— Сорок три. Прием!
— Сколько-сколько? Не может этого быть! Прием!
— Истинная правда, мальчик мой! Полковник никогда не мелочится. Неужели, не помнишь? И вот что… Ваше… а в какой-то степени и мое… счастье, что день «Х» еще не наступил!
— Сами можете судить по количеству диверсионных групп, какой хаос воцарился бы в мире, если бы руководители всех ведущих государств не смогли выполнять свои обязанности в один и тот же час и день!
— Мои друзья за океаном меня просто не поймут. Разве можно им объяснить очевидную для нас, европейцев, вещь? Слишком велика разница в истории и жизни государств.
— Янки — они и есть янки, им нас не понять, у них никогда не было большой беды, вроде татаро-монгольского ига, продержавшегося дольше, чем существуют Соединенные Штаты Америки! Вот вам и ответ. Я, как патриот, плюю на данное им обещание! Я его нарушу. Тем паче, что им оно все равно ничего не стоило, даром обошлось…
— У меня только один вопрос. Как могут сдаться мои диверсанты, если они — крысы, пусть необычные, но все же крысы?.. Общение с ними и подготовленных-то людей вызывает некоторые затруднения, можно представить, какой шок вызовет у простых обывателей целая армия разумных крыс, которые, вдобавок, еще и в блокнотиках пишут, общаясь таким образом…
— Представляю, как у них вытянутся лица и волосы зашевелятся… или что похуже. Но назад пути нет. Я уже отправил шифрограмму, диверсионные группы ее получили, только я могу ее отменить. Вас устраивает такой вариант? Отправляем к вам переговорщика, он передаст список запасов провизии, необходимых на то время, пока все не выяснится и не уляжется. Прием! Как поняли? Прием!
— Вас поняли, полковник. Мы рады, что вы теперь на нашей стороне! И не важно, что с точки зрения закона, вы небезгрешны, главное — вовремя осознать! Ждем вашего парламентера. Все, конец связи.
— Через некоторое время показался солдат из числа сторонников полковника, безоружный. Александру-Эдварду физиономия парламентера сразу показалась знакомой. Приглядевшись более внимательно, он узнал его. Это был старый знакомый, тот, с которого все и началось.
— «Забавно складывается жизнь, однако!» — подумал Александр-Эдвард. Перед глазами с быстротой молнии пронеслись все события, связанные с Татьяной и с этой сладкой парочкой… И многое другое, что хотелось бы вычеркнуть из своей жизни или, по крайней мере, забыть — лучше навсегда. К сожалению, это невозможно.
— Посланец полковника тоже узнал своего партнера по разуму. Засмущался, но произнес:
— Приятно видеть вас в добром здравии!
— …жаль, что не пристрелили в одном из боев? — продолжил Александр-Эдвард, подхватив интонацию собеседника.
— Ну что вы, я вовсе так не думал! Скорее, наоборот. Помните, я при нашей последней встрече говорил, что не по своей воле оказался в лагере полковника?.. Тогда я покривил душой. Все-таки на стороне полковника я оказался по убеждениям!
— Меня подруга бросила, вы, наверное, ее помните… Она теперь среди тех, кто нас окружил и загнал в угол, то есть среди вас! Я ее видел. Правда, она не заметила, а может, сделала вид, что не заметила… Она похорошела.
— Видимо, революционный дух омолаживает! Так что теперь я один, и по-прежнему ваш враг. Но пока я лишь парламентер. Вот наши скромные требования. Там в основном продукты питания и медикаменты.
— С этими словами парламентер протянул сложенный вчетверо лист бумаги.
— А как же твоя легенда насчет коллективного разума микроорганизмов?
— К сожалению, это не легенда. И вам еще предстоит столкнуться с этой великой силой. А уж кто победит в этой схватке — большой вопрос! Вопрос выживания на этой планете.
— Ты так говоришь, будто сам уже с ними договорился.
— Смею надеяться. У нас с ними мирное соглашение, суть которого я раскрывать не имею права…
— Не имеешь, так не имеешь. Обойдемся и без тебя.
— Нет, не обойдетесь… но об этом позже. А сейчас позволите мне идти? Что-то я вымотался за последнее время… Несмотря ни на что, рад был вас видеть, честно.
— Да, конечно, ступай. Когда по списку все будет доставлено — мы свяжемся с вами по радио. Разговор с этим неприятным представителем ИНКРЫСА, особых впечатлений не оставил, кроме, разве что, вскользь брошенной фразы насчет мира микроорганизмов.
— Загадочная все-таки штука этот коллективный разум… и совершенно неизученная. Как ученому, Александру-Эдварду трудно было смириться с таким положением вещей. Ладно, наступит мирное время — займемся и этим!
— Промелькнула еще одна малоприятная мысль: ему так и не довелось пока побыть наедине с Иззей… новой Иззей-Кристи… а так тянет к ней, сил нет никаких! Но ничего не поделаешь: здесь и сейчас решается дальнейшая судьба не только наших героев, но и целого мира, может быть!
— Константин предложил разъехаться пока по квартирам и как следует отдохнуть. Как и у Александра-Эдварда, у него имелись на то мотивы личного свойства. Ему тоже не терпелось уединиться с Полиной.
— Дрожь пробирала даже от случайного соприкосновения, будто некая искра проскакивала между ними, несмотря на одежду, и с каждым разом острота этих ощущений становилась все сильнее. Это было то, что на всех языках называется словом «любовь»… Понимающе переглянувшись между собой, все дружно согласились с предложением Константина. Стоит ли этому удивляться, ведь все четверо думали одинаково и об одном и том же!..
— Но праздник любви пришлось отложить на некоторое время: всегда найдется тот, кто этот праздник испортит!.. На сей раз в роли отрицательных персонажей оказались двое агентов из специальных служб.
— Едва появившись, они попытались сразу же наехать на наших героев. Претензии их были несправедливы — несправедливы по всем пунктам! Они получили то, чего заслужили своим самоуверенным поведением. В адрес Константина прозвучали совсем не лестные слова.
