Стивен Дональдсон - Запретное знание. Прыжок в мечту.
Поскольку Энгус был уже до смерти напуган и переполнен ненавистью, он не вздрогнул. Наоборот, он даже зевнул.
– Вы с ума сошли. Если бы я владел подобным трюком, меня бы здесь вообще не было. Я бы сидел где-нибудь, как Купюра, и ковал бы денежки, проворачивая этот трюк со всеми не дружными с законом судами ближнего космоса.
– Не сидел бы, – возразил директор Департамента полиции. – Ты не тот человек. Ты же всех ненавидишь. Озолоти тебя, ты все равно пальцем о палец не ударишь, чтобы помочь таким людям, как Ник Саккорсо. – Диос вздохнул. – Впрочем, можешь успокоиться. Выпытывать у тебя эту тайну я не стану. Знать ее – непозволительная роскошь. Твой «трюк» взрывоопаснее вакцины, полученной «Интертех». В тот раз я дал промашку и не хочу повторить прежнюю ошибку. Разглашение твоей тайны будет для меня самоубийством… – Без всякого логического перехода, словно все, о чем он говорил, соединено одному ему известными связями, Уорден проговорил: – Замри, Джошуа.
Волна страха захлестнула Энгуса, когда зонные имплантаты лишили его движения. По-прежнему уставившись на директора полиции, он упал головой на стол, подставляя спину свету единственной лампы.
– Мои действия можно рассматривать с двух сторон, – продолжал Диос, поднявшись на ноги. – С одной стороны, я отослал Мин ради ее же собственной безопасности. – В руке Уорден держал большую черную коробку. – Если бы она узнала о том, что я собираюсь сделать, ее радости не было бы предела. Рано или поздно она бы себя выдала.
Открыв коробку, Диос обошел стол и приблизился к Энгусу. Поставив коробку на стол, он принялся спускать с плеч Термопайла одежду.
Энгус узнал коробку: медицинская аптечка.
– Возможно, я бы не пострадал, если бы Хэши в конце концов узнал от Мин о моих планах. Но он опасен – опасен не потому, что приходит к неверным выводам, а потому, что приходит к верным выводам, исходя из неверных посылок. Именно так и произошло, когда он предложил использовать Майлса, чтобы следить за тобой.
Найдя обработанный разрез между лопатками Энгуса, Диос рывком удалил повязку и достал из аптечки скальпель. Быстро сделав новый разрез, он тампоном убрал с компьютера кровь.
Если бы мог, Энгус бы закричал.
– Но больше всего меня беспокоит Годсен, – продолжал Уорден, разговаривая сам с собой. – Вот если бы он узнал от Мин о моих планах, нам бы с ней точно несдобровать. С этой точки зрения мне следует держать свои замыслы при себе. – Вдруг странная холодная пустота заполнила разум Энгуса: от компьютера отсоединили память. – С другой стороны, я отослал Мин ради собственной безопасности. – Диос кинул старый блок памяти на стол и достал из аптечки новый. – Узнай она, почему я все это делаю, она бы сама ополчилась против меня. – Как только новая память оказалась вставленной, связь с компьютером восстановилась. – Скорее всего, я бы не прожил достаточно долго, чтобы волноваться по поводу того, что случится, когда меня предаст Годсен.
Уорден уверенно обработал разрез и наложил на него новую повязку. Затем, убрав старый блок памяти и бинты, он вновь натянул на Энгуса одежду и застегнул ее.
Все еще находясь в беспомощном состоянии, Энгус мог видеть, как Уорден обогнул стол и подошел к стулу, на котором раньше сидел Майлс.
На какое-то мгновение Термопайл потерял директора полиции из виду, но Диос перегнулся через стол и повернул Энгуса так, чтобы они могли видеть друг друга, хотя его подопечный и остался в прежней позе, положив голову на стол, словно на эшафот.
Диос сел на стул Майлса и придвинулся к свету, словно желая, чтобы Термопайл видел его как можно более отчетливо.
– Энгус, – громко проговорил Уорден, – я заменил твою память. Разницы ты не заметишь. Большинство изменений очень незначительны, но и в противном случае, ты бы не смог их заметить, поскольку тебе не сравнить две программы. Память у тебя только одна.
Термопайл заморгал, поскольку где-то в глубине своего сознания он решил, что все же попытается разобраться в произведенных изменениях. Что-то в том, как Диос говорил, подсказывало ему, что сейчас он услышит нечто важное, ключ ко всему происходящему.
– Интересно, – продолжал директор, словно рассуждая про себя, – понимаешь ли ты, что мы с тобой сделали… С технической точки зрения, мы тебя усовершенствовали. Это очевидно. Теперь ты сильнее, быстрее, умнее. Кроме того, ты все еще жив, хотя тебя уже давно должны были казнить. Взамен тебе пришлось всего лишь отказаться от свободы выбора… Впрочем, я говорю не о технических аспектах. Как ни крути, но мы совершили в отношении тебя преступление. – Чем больше Уорден говорил, тем отчетливее его тон говорил, что он ненавидит свою власть, свои обязанности, свое право вершить человеческие судьбы. – Строго говоря, ты уже не человек, а machina infernalis – адская машина. Мы лишили тебя выбора и ответственности… Энгус, мы совершили преступление против твоей души. Возможно, ты и принадлежишь к отбросам общества, как сказал Годсен, но ты не заслуживаешь того, что с тобой сделали… Этим преступлениям необходимо положить конец. – Уорден сложил над столом руки, словно собираясь молиться.
Энгус лишь дышал и периодически моргал. Да его сердце продолжало гнать по жилам кровь. Как еще мог он ответить на прозвучавшие слова?
