Филип Дик - Мечтают ли андроиды об электроовцах
После некоторой паузы миссис Абендсен ответила все тем же приятным голосом:
— Сейчас уже поздновато, мы довольно рано ложимся спать. У вас какая-нибудь особая причина встретиться с моим мужем? Как раз сейчас у него особенно много работы.
— Я хотела бы с ним серьезно побеседовать, — объявила Юлиана.
Ее совершенный голос звучал как-то безжизненно. Она глядела на стенку кабинки, не в состоянии произнести ничего другого. У нее ныло все тело, во рту было сухо и гадко. За стеклом будки аптекарь за стойкой с соками готовил молочный коктейль для четырех подростков. Она страстно пожелала оказаться там и едва обращала внимание на то, что говорила миссис Абендсен Ей ужасно захотелось чего-нибудь освежающего, холодного, и еще бы хорошо сандвич с рубленым цыпленком.
— Готорн работает каждый день по-разному. — Миссис Абендсен говорила оживленно и отрывисто. — Если вы приедете завтра, я ничего конкретного вам не смогу обещать, потому что он будет занят целый день. Но если вы поймете это, прежде чем отправиться сюда…
— Да, — прервала ее Юлиана.
— Я уверена, что он будет рад поболтать с вами несколько минут, если удастся освободиться, — продолжала миссис Абендсен. — Но, пожалуйста, не огорчайтесь, если по какой-либо причине он не сумеет выкроить время для разговора, а может, даже и для встречи с вами.
— Мы прочли его книгу, и она очень мне понравилась, — пояснила Юлиана еще раз. — Она у меня с собой.
— Понимаю, — добродушно усмехнулась миссис Абендсен.
— Мы остановились в Денвере и занялись покупками, а на это ушло слишком много времени.
“Нет, — подумала Юлиана, — теперь все запуталось”.
— Послушайте, — заметила Юлиана. — О том, что мне надо ехать в Шайенн, сказал оракул.
— Боже мой! — воскликнула миссис Абендсен, словно ей было известно об этом, но тем не менее она не принимала ситуацию всерьез.
— Я могу прочесть вам строчки.
Юлиана внесла в кабинку том. Положив его на полку под аппаратом, она стала лихорадочно перелистывать страницы.
— Минуточку, — попросила она.
Найдя нужную страницу, Юлиана прочла сначала заключение, а потом предшествовавшие строки. Когда она дошла до девятой строки в вершине гексаграммы, она услышала, как миссис Абендсен вскрикнула.
— Простите? — Юлиана остановилась.
— Продолжайте, — ответила миссис Абендсен.
В голосе ее теперь звучала тревога, нечто резкое появилось в нем.
После того, как Юлиана почла заключение гексаграммы сорок три, содержащее слово “опасность”, наступило молчание. Ни миссис Абендсен, ни Юлиана не были в состоянии нарушить его.
— Что ж, тогда завтра ждем встречи с вами, — в конце концов раздался голос в трубке. — Назовите, пожалуйста, свое имя.
— Юлиана Фринк, — ответила Юлиана. — Большое, огромное вам спасибо, миссис Абендсен.
В этот момент телефонистка весьма бесцеремонно объявила, что время разговора вышло, и поэтому Юлиана повесила трубку. Она вышла из кабины и направилась к стойке с соками. Заказала сандвич, кока-колу и, закуривая сигарету, вдруг с ужасом осознала, что ничего не было сказано об этом человеке из гестапо или СД или черт еще знает откуда, об этом Джо Чинаделла, оставленном ею в номере гостиницы в Денвере. “Как же я забыла? Он же совершенно выскочил у меня из головы. Как это могло случиться? Я, должно быть, чокнутая. Наверное, я совсем рехнулась, тронулась или сошла с ума”.
Какое-то время она рылась в сумке, стараясь найти мелочь для нового разговора.
“Нет, — решила она, уже поднявшись было со стула, я не могу звонить им снова ночью. Пусть так и будет. Сейчас уже чертовски поздно. Я так устала, да и они, наверное, спят уже”.
Она съела сандвич с рубленым цыпленком, запила его кока-колой и поехала в ближайший мотель, где сняла комнату и, дрожа, забралась в кровать.
Глава 14
“Ответа не существует, — подумал мистер Нобусуке Тагоми, — так же как и понимания. Даже в оракуле. И все же я должен продолжать жить изо дня в день, несмотря на это. Пойду и поищу что-нибудь маленькое. Буду жить незаметно, чего бы это мне ни стоило, пока, как-нибудь позже, не наступит…”
Он попрощался с женой и вышел из дому. Но сегодня он не направился, как обычно, в “Ниппон Тайм Билдинг”. Нужно было дать себе разрядку, погулять в парке у “Золотых Ворот” с его зверинцем и аквариумами, посетить такое место, где обитатели — безмозглые существа, не способные к мышлению, тем не менее наслаждались жизнью.
Ехать туда на педикебе очень долго, и у меня будет достаточно времени, чтобы осознать ситуацию. Если это так можно назвать. Но деревья и звери не имеют души. Мне нужно ухватиться за какого-то человека. При этом можно превратиться в ребенка, хотя, наверное, именно это и хорошо. Я мог бы повернуть так, чтобы это стало хорошо”.
Водитель педикеба пыхтел вовсю, направляясь к центру Сан-Франциско. “Может, дальше проехать на фуникулере? — неожиданно подумал мистер Тагоми. — Ведь это счастье — прокатиться на самом чистом и спокойном виде транспорта, который должен был исчезнуть в начале века, но почему-то до сих пор сохранился”.
Он отпустил педикеб и пешком пошел по тротуару к ближайшей остановке.
“Возможно, — предположил он, — я уже больше никогда не смогу вернуться в “Ниппон Тайм Билдинг”, пропитанный духом смерти. Карьера моя окончена, но в этом нет ничего дурного”.
Совет торговых представительств найдет ему замену. Но сам-то Тагоми все еще ходит, существует, помнит каждую подробность. Значит, он ничего не достигнет уходом от дел.
“В любом случае операция “Одуванчик” сметает нас всех с лица Земли, независимо от того, чем мы занимаемся. Нас уничтожит наш враг, плечом к плечу с которым мы сражались на последней войне. И чем же он нас отблагодарил за это? Еще тогда, наверное, нам следовало бы драться с ними или сделать так, чтобы Германия проиграла войну, помочь ее противникам, Соединенным Штатам, Британии, России. Куда ни кинь, всюду безысходность. Строки оракула неопределенны и загадочны. Наверное, он покинул мир людей в печали, оставив им свою не поддающуюся разгадке мудрость. Мы достигли того момента, когда мы одиноки. Нам нечего ждать помощи, как в прежние времена. Что ж, — решил мистер Тагоми, — возможно, это тоже неплохо. Может, это и к лучшему. Каждый должен сам попытаться отыскать свою дорогу”.
На остановке Калифорния-стрит он вошел в вагончик и доехал до самого конца линии.
Он даже выпрыгнул из вагончика и помог повернуть его на деревянном поворотном круге.
И это из всего, испытанного им во время прогулки по городу, имело наибольшее впечатление. Но скоро это чувство ослабло, Тагоми снова почувствовал себя на краю пропасти, воспринимая теперь окружающее иначе.
