Айзек Азимов - Ночь которая умирает (сборник)
Мужчина, который, казалось, шел наугад, свернул с аллеи в узкий, темный переулок, уводивший в сторону от оживленной улицы. Объектив следовал за ним так же упорно, как и робот.
— Значит, и в самом деле существуют камеры, которые следят за всем, что происходит на улице, — сказал Дэннер, явно заинтересованный происходящим. — Я всегда это подозревал. Как это делается? Они что же, установлены на каждом углу или это луч, который…
— Не имеет значения, — прервал ею Гарц. — Это секрет фирмы. Смотри — и все. Надо подождать, пока… Нет-нет! Смотри, он сейчас попытается от него отделаться!..
Человек, обернувшись, украдкой бросил взгляд назад. Как раз в этот момент робот, следуя за ним, заворачивал за угол. Гарц стремглав оросился к своему столу и выдернул на себя ящик. Ею рука замерла над ним, глаза все еще были прикованы к экрану. Было интересно смотреть, как человек в переулке, вовсе не подозревая, что за ним наблюдают, поглядел вверх и обвел глазами небо, на мгновение уставившись прямо в объектив следящей за ним скрытой камеры, точно взглянул в глаза Гарцу и Дэннеру. И вдруг они увидели, как он, глубоко втянув в себя воздух, кинулся бежать.
В ящике письменного стола раздался металлический щелчок. Как только человек побежал, робот тоже перешел на бег. Но затем он будто споткнулся обо что-то и, казалось, зашатался на своих стальных ногах. Робот замедлил движение, а потом и вовсе остановился, точно автомобиль перед светофором. Он стоял без движения.
На самом краю экрана виднелось лицо мужчины. Он остановился, разинув рот от изумления, — видимо, понял, что свершилось невероятное. Робот стоял в переулке, делая нерешительные движения, как будто новые приказы, которые Гарц посылал в начинявшие его внутренности механизмы, приходили в конфликт с ранее заложенными в него программами. Затем он повернулся спиной к мужчине и медленно, почти умиротворенно, словно подчиняясь чьей-то команде, побрел вдоль улицы прочь, не нарушая общепринятых законов.
Надо было видеть в эту минуту лицо мужчины. На нем было одновременно и удивление, и испуг, словно он лишился лучшего друга.
Гарц выключил экран. Он снова смахнул пот со лба и, подойдя к стеклянной стене, посмотрел вниз, будто опасался, что компьютеры уже знают о том, что он натворил. Он казался сейчас таким крошечным на фоне металлических гигантов!
— Ну что скажешь, Дэннер? — бросил Гарц через плечо.
Итак, все получилось. Их переговоры потом еще продолжались, и после долгих словопрений сумма, обещанная Дэннеру, была увеличена. Но сам-то он уже заранее отлично знал, что на все согласен. Игра стоила свеч. И хорошо оплачивалась. Вот только если…
Все замерли. «Фурия», подобно светящемуся видению, спокойно прошла между столиками, ни до кого не дотрагиваясь. Лица посетителей, обращенные к ней бледнели. Каждого сверлила мысль: "А вдруг это за мной? Может, это первая ошибка, допущенная компьютером. Ошибка ошибкой, а жаловаться-то некуда, да и ничего не докажешь". И хотя в этом мире слово «вина» давно утратило смысл, наказание осталось, и оно могло быть слепым и разящим, как молния.
Дэннер мысленно твердил, стиснув зубы: "Не за мной. Я в безопасности. Я спокоен. «Фурия» явилась не за мной". Но в то же время никак не мог отогнать неотвязную мысль: странное совпадение — под стеклянной крышей этого дорогого ресторана одновременно оказались двое убийц — он сам и тот, за кем явилась "фурия".
Дэннер положил вилку и услышал, как она звякнула о тарелку. Он взглянул на нее, на тарелку с почти не тронутой едой и почувствовал, что мозг его внезапно отключился от всего, что происходило вокруг. Ему захотелось, подобно страусу, спрятать голову. Он постарался переключить мысли на другое, ну, скажем, на овощи, что лежали перед ним на тарелке.
Интересно, как растет спаржа? И вообще, как выглядят сырые овощи, на что они похожи? Он никогда их не видел. Он получал их уже в готовом виде, из ресторанных кухонь или автоматических блоков питания. Вот, например, картофель. На что он похож? Влажная белая масса? Нет, иногда ведь бывают ломтики овальной формы, так что, по-видимому, и целая картофелина должна быть овальной. Но не круглой. А иногда картофель подают на стол разрезанным на длинные брусочки, квадратные в сечении. Наверно, это что-то длинное, овальное, что режется вдоль. Безусловно, белого цвета. Растет картофель под землей. Дэннер был почти уверен в этом. Такие длинные тонкие сцепившиеся корни, точно белые руки; он видел их среди труб и трубопроводов, когда рыли канавы при ремонте улиц. Как странно: он ест что-то похожее на человеческие руки, которые обнимают сточные трубы города, мертвенно-бледные руки, извивающиеся в земле, где обитают черви. И где окажется и он сам, если «фурия» настигнет его.
Дэннер оттолкнул от себя тарелку.
Шорохи и едва уловимое бормотание в зале заставили его против собственной воли поднять глаза. «Фурия» дошла до середины зала, и было забавно видеть, как успокаивались те, кто оставался у нее за спиной. Две или три женщины закрыли лицо руками, а один мужчина, потеряв сознание, тихо сполз со своего кресла. По мере того как «фурия» миновала очередной столик, все скрытые опасения вновь возвращались в тайники сознания.
Вот она уже почти поравнялась с его столиком. Ростом робот был около семи футов, но движения его были неожиданно плавными. Даже более плавными, чем движения человека. Однако ноги робота ступали по ковру с тяжелым, размеренным стуком: бух, бух, бух. Дэннер попытался прикинуть, сколько робот мог весить. Обычно считается, что «фурия» не издает никаких звуков, если не считать этих ввергающих в ужас шагов, но этот робот при ходьбе слегка поскрипывал. Лица у робота не было, однако человек уж так устроен, что всегда старается представить себе подобного и невольно наделяет и эту стальную поверхность глазами, которые, кажется, должны были внимательно шарить по ресторанному залу.
Робот приближался. И вот взгляды присутствующих устремились на Дэннера. «Фурия» шла прямо на него.
Нет! — твердил себе Дэннер. — Этого не может быть. Он чувствовал себя словно в кошмарном сне. "О господи, помоги мне поскорее проснуться. Дай мне проснуться, прежде чем она доберется до меня!"
Однако это был не сон. Великан застыл перед ним, тяжелые шаги умолкли. Слышалось только легкое поскрипывание. «Фурия» возвышалась над его столом, обратив к нему свой гладкий лик.
Дэннер почувствовал, как невыносимо жаркая волна обдала его лицо, — волна гнева, стыда, сомнения. Сердце забилось так сильно, что ресторанный зал поплыл перед глазами, и внезапная боль молнией пронзила голову — от виска к виску.
