Павел Комарницкий - Хозяин Вселенной
Мне тоже смешно. Надо же такое выдумать… Ладно, что взять с дикарей. Сегодняшние события показали наглядно — сила пернатых не столь велика, как кажется на первый взгляд. Нет никакого бога, а вот Великий и Мудрый Повелитель Вселенной есть.
— Хорошо, Сорок пятый. Ноль первый, передай мой приказ Адмиралу.
— …Меня не интересует состояние решёток и сигнализации. Я спрашиваю тебя, ничтожный, — где он?
Директор воспиталища, уткнувшись носом в пол, только дрожит, не отвечая. А что ему ответить? Сбежавший воспитанник — это уже тяжкий служебный проступок, а уж воспитанник, пропавший бесследно…
Вот это самое скверное — бесследно. Потери в воспиталищах дело обычное, есть определённый процент стихийных отходов, но обычно это труп с заточкой в груди, с проломленным черепом или висящий на каком-нибудь проводе. Что ж… Любой Истинно Разумный может умереть. Вот исчезнуть бесследно никто не имеет права. Труп должен быть опознан и списан, никак иначе.
Нет, пожалуй, и это не самое скверное. Кто-то выхватил намеченную жертву у меня из-под носа. И все расчёты Ноль первого насчёт потенциальных агентов пошли в сортир. Кто-то считает быстрее, опережая нас, или хуже того — просто читает наши мысли и упреждает ходы. Кстати, я уверен — если бы мы не хватились, этот дефектный скрыл бы пропажу воспитанника. Написал бы липовый отчёт об утилизации трупа, кому следует прикрыл глаза, перечислив некоторую сумму… И сколько их уже, таких вот без вести пропавших, мне неизвестно. Ибо только после того дикого похищения донора я взял под личный контроль бесследные исчезновения.
— В плазмотрон, — говорю я негромко. — И полный комплект процедур предварительно. Взять!
— Мой господин! Я… я искуплю!! Я готов!!! Не надо!!! — визжит директор, подхваченный с полу крепкими руками Санитаров — Не на-а-а!!!..
Короткий удар электродубинки прерывает пламенную мольбу, Санитары уволакивают безвольное тело.
— Восемьсот тринадцатый, как идёт поиск? — я говорю по-прежнему негромко. Как я устал за эти дни… Один заговор Хурта чего стоил. Да ещё провал на планете мохнорылых…
— Поиск идёт активно, мой господин! — Восемьсот тринадцатый всем своим видом изображает воплощённую энергию, целеустремлённость и подлинный профессионализм. — К сожалению, у сбежавшего имелись сообщники, поджидавшие в условленном месте. Вшитый датчик явно ликвидирован…
— Взяли? — всё так же негромко перебиваю я. — Беглеца и сообщников.
— Пока нет, мой господин, — теперь Восемьсот тринадцатый всем своим видом изображает мужественное огорчение. — Но по следу уже запущены «нюхачи», и весь комплекс следственных мероприятий…
— Я тебя предупреждал, — я извлекаю из набедренного кармана рубчатый лиловый цилиндр, поворачиваю широкое разрезное кольцо предохранителя, прикрывающее спусковую кнопку. — Достаточно.
С коротким пронзительным шипением вспыхивает и гаснет ослепительный плазменный шнур, и Восемьсот тринадцатый валится мешком.
— Убрать, — киваю я на труп с дымящейся сквозной дырой в голове.
Пандус «тарелки» опускается бесшумно. Как и положено для аппарата высокого класса. Кресло мягко обнимает спину — отдохни, расслабься… Надо, надо расслабиться. Как я устал… Кто бы знал, как я устал…
Мы не успеваем. Я не успеваю. Враг невидим и неощутим, враг видит всё насквозь и пресекает любые наши активные действия. Вчера контрудар на планете мохнорылых, сегодня выдернутый из-под носа потенциальный агент, с таким трудом просчитанный Ноль первым. Да, вчера удалось представить провал операции по захвату базы пернатых миссионеров почти победой — ну ещё бы, пернатые понесли такие потери! Как будто конечная наша цель — убить некоторое количество их боевиков…
Что дальше?
Я вновь извлекаю на свет аккуратный и небольшой лиловый цилиндр. Нет, в плазмотрон я не пойду. Зачем мне плазмотрон? Вот она, портативная и надёжная машинка… Впрочем, и это тоже погодим. Я не спешу умирать.
«А придётся», — возникает в голове чужая, холодная мысль.
Вот теперь мне становится страшно. По-настоящему страшно.
«Проклятая пернатая тварь!!!»
— …Да погаси ты его уже! Вонь одна, никакого удовольствия…
— Попробуй сам найди хороший пластик! Вся изоляция негорючая, как назло…
— Тихо, тихо, ребята! Правда, гаси, а то дышать нечем. С фонариками посидим. Изгой, а как узнали, что было до того, как появились Истинно Разумные? Рассказать же некому было.
— Ну, прежде всего, тогда они ещё не называли себя Истинно Разумными. Это название присвоили себе жители одной административной зоны — тогда ещё все зоны были независимы друг от друга. Я это дело уже рассказывал, да ты тогда ещё в воспиталище был.
— Я же…
— Да ясно, никто тебя не обвиняет. Просто ребята позже тебе расскажут, чего сами знают. А я сейчас отвечу на заданный вопрос, что сам знаю.
Ребята кивают. Расскажут. Непременно и охотно расскажут. Они уже поняли, какая это радость — делиться знаниями друг с другом. Удивительно даже, насколько они изменились. Грязные комбинезоны кое-где уже поизносились до дыр, и башмаки вот-вот развалятся. Но мои ребята вовсе не выглядят толпой оборванцев. В глазах светятся ум и сила, желание жить. А как горят их глаза, когда мой карманный комп проецирует на экран из белого пластика (содранный со стены какого-то заброшенного помещения лист стенной обшивки) снимки и видео! Они готовы поглощать информацию в любых количествах, и чем больше даёшь, тем больше хочется. Да, Внутренний голос прав — эти ребята не такие, как все прочие. Они особенные. В них горит внутренний огонь.
И нет в них больше того страха. Той забитости, вечной согнутости — «да, мой господин!» У них больше нет господ, а равно и рабов. У них есть друзья… до сих пор не могу привыкнуть к звучанию этого древнего слова. Зато все мы теперь хорошо знаем, в чём его смысл. Правда, до сих пор и для меня самого осталось не очень понятно, что означали древние слова «брат», «сестра», «мать»… Я даже решился спросить об этом у Внутреннего голоса во время очередного сеанса связи. И он мне честно и подробно ответил. Но всё равно осталось непонятно, какие такие особые чувства можно питать к ходячему родильному агрегату, из которого тебя извлекли.
