Андрей Синицын - Eurocon 2008. Спасти чужого
Морду, что ли, этому Костику набить?
Вскоре мы с Анной Владимировной пришли в себя настолько, что смогли продолжить беседу.
– Значит, вы позвонили Порфирьеву. То есть он оставил вам свой служебный номер?
– Да.
– Так. Что дальше?
– Он приехал... – всё ещё слегка подрагивающим голоском отвечала она. – И я ему рассказала всё...
– О квартирной краже?
– Не только. Вообще всё...
– Он как-то фиксировал ваши показания?
– Нет. Просто выслушал.
– Тогда у меня к вам огромная просьба, Анна Владимировна. Не могли бы вы и мне рассказать всё? В смысле: всё, что рассказывали ему...
* * *
Итак, после телефонного разговора со Стасом (четыре тридцать утра) ополоумевшая от страха Аська послушно выполняет все требования внезапно воскресшего мужа: ровно через полчаса выходит из дому, ловит допотопную «Волгу», едет на Чёрную речку и, заплатив водителю, просит подождать его двадцать минут. Сама возвращается домой. Падает без сил. Утром звонит Костику.
– Почему именно ему?
– Ну как... Верный друг. Надёжный человек.
– Где работает?
– Спасатель.
Ну естественно! Ожил покойник – звони в МЧС.
Однако – следует отдать Костику должное – поначалу советы его звучали весьма разумно: сменить дверные замки и сообщить в прокуратуру о первом звонке Стаса (второй последует вечером).
Сообщила.
И как же ведёт себя следователь прокуратуры Порфирьев?
А никак. Приезжает к Чебурахиной на дом, удивляется, разводит руками, задаёт риторические вопросы. «Почему вы раньше всё не рассказали?» А что ей было раньше рассказывать?
Даже когда оказывается, что именно на той самой развалюхе, которую Аська поймала, добираясь до Чёрной речки, и было совершено чуть позже похищение модного гламурного певца, Пётр Сергеевич не слишком беспокоится. Звонит майору Солдатенкову, просит приехать. Тот заверяет, что расспросит свидетельницу Чебурахину попозже, а сейчас некогда. (Сам Солдатенков такого разговора не припомнит вообще.)
В итоге Порфирьев забирает у Аськи заявление о квартирной краже и отбывает восвояси. Ещё одна нелепость. В милиции заявление не зарегистрируют – необходим осмотр места происшествия. И лежит себе документ в сейфе у следователя. Зачем?
А вот затем и лежит, чтобы Анна Владимировна не обратилась к кому-нибудь другому.
Ах, Пётр Сергеевич, Пётр Сергеевич, зомби-оборотень... Неужели ты всё-таки сидел на крючке у Ингмара?
* * *
При желании можно расположить события следующим образом: пытаясь перехитрить кредитора, должник Стас неумело организует себе мнимую гибель в пасти медведя. А Порфирьев давно уже ищет Стаса – по указке того же Ингмара. И приходится Петру Сергеевичу на свой страх и риск перехватывать расследование у ментов. Быстро разыскивает живёхонького должника (всё же какой-никакой, а профессионал!) и отвозит в «Солнечный храм».
И начинает Стас расплачиваться. Разом и за всё.
Звонит жене, заставляет пригнать на условленное место тачку, на которой потом увезут певчего гламурчика... Кстати, надо будет выяснить у Солдатенкова, не был ли модный певец тоже должен «Солнечному храму». Не для выкупа же его брали! Совсем на Ингмара не похоже...
Далее Порфирьев избавляется от попорченного особыми приметами трупа (видимо, Стас им для чего-то нужен юридически живой) и, позвонив Аське, сердито осведомляется, не она ли забрала тело из морга. Тонко, тонко...
А где тонко – там и рвётся.
Анна же Владимировна тем временем второй раз говорит по телефону с воскресшим мужем и получает приказ насчёт бандероли. Кстати, за время нашей беседы с гражданкой Чебурахиной опер успел побывать на Московском вокзале и проверить данную ячейку в автоматической камере хранения. Пусто. Как и следовало ожидать.
Соблазнительно предположить, что именно в этой бандероли и содержалась сумма, на которую Стас чуть не обул Ингмара.
Так и предположим.
Вопрос «кто врёт?» в данном случае не имеет смысла. Врут все. И хорошо бы понять, кто в какой степени.
* * *
До сего момента рассказ Анны Владимировны звучал, согласитесь, несколько фантастически. Дальше фантастика плавно переходит в фантасмагорию.
Не полагаясь (и правильно!) на компетентность нашей прокуратуры, отважный спасатель Костик приводит Аське некоего субъекта по имени Антон (скорее всего, псевдоним). Шибко засекреченный субъект. Раньше работал в органах, теперь, надо понимать, промышляет частным сыском.
Развелось их на нашу голову!
Выслушав Чебурахину, субъект мрачнеет и говорит, что Аське с сыном нужно «быстро переходить на нелегальное положение». Будущая дружная семья (Костик, Аська и Бу, извините за звукосочетание) перебирается с одной явки на другую, пока не оседает на квартире знакомых Костика. Сотовик отключён, аккумулятор вынут. Неустрашимый спасатель покупает Аське тёмные очки и краску для волос. Чёрную! Якобы так можно будет в крайнем случае сойти за цыганку, поскольку «на них никогда не обращают внимания». Ты ж рыжая, дурёха! Ну покрасишь ты свои кудёрышки. А бледное личико с веснушками куда денешь? Загримируешь?
Детский сад!
Следующий подарок любимой женщине – наган с полным барабаном. Аська сначала подумала: травматический, с резиновыми пулями. Костик сказал: настоящий.
– Вы из него стреляли?
Зря я задал этот вопрос. Не подумав. Как говаривал классик: «Не сразу пришло мастерство к молодому сапёру». На секунду померещилось даже, что опять придётся отпаивать её минералкой.
– Я... защищалась...
– От Ингмара?
Уставилась в ужасе.
– Анна Владимировна... Успокойтесь. Оружие было именно травматическим. Застрелить из него трудновато. Вдобавок вы ведь, как я понимаю, не в упор стреляли.
Выдохнула, уронила плечи.
– Зачем же он...
– Успокойтесь, – повторил я. – Константин поступил совершенно правильно. Полагая, что наган настоящий, вы чувствовали себя увереннее. Так?
– Так...
– Ну вот видите... Кстати, в чём вы его носили? В сумочке, в кобуре?
– За поясом юбки.
Тоже красиво. И выхватывать легче. Только вот трусы потом выкидывать придётся – от масла не отстираешь.
* * *
В течение первых трёх дней романтической нелегалки ничего особенного не происходит. Отношения будущих супругов остаются товарищескими. Конспиративно товарищескими. Ничего личного. А вечером четвёртого дня – условный звонок, условный стук в дверь, чуть ли не пароль. Мужественный и несгибаемый спасатель является с опрокинутым лицом и сообщает, что, по его сведениям, следователь прокуратуры Порфирьев утонул в марте сего года. А сейчас июнь. То есть всё это время Аська имела дело с покойником. Потрясение столь велико, что взаимные чувства двух нелегалов той же ночью переходят в глубоко интимные (Бу спит в облюбованной им каморке и не мешает).
