Николай Науменко - Фантастика 2009: Выпуск 2. Змеи Хроноса
«Приезжай» – одно-единственное слово стояло в записке; остального Зера не могла объяснить, не умела.
Она не представляла, что они сделают, когда Маш приедет. Проговорят ночь напролет и расстанутся навсегда, горько рыдая? Бросятся друг другу в объятия и предадутся недозволенной любви на ветхих простынях ночлежки? Будут прокляты Старейшими и изгнаны далеко-далеко, дабы тень Башен никогда более не пала ни на них, ни на их потомков?
Маш не приехал.
* * *Накануне того дня, когда Слава должен был забирать Инну из роддома, случился путч. Страна привычно вздрогнула от звуков «Лебединого озера», а после с восторженным ужасом следила у телевизоров, чем закончится сериал «Судьба президента», прямая трансляция с Фороса. Инне тоже было интересно, но смертельно хотелось спать. Катенька то плохо ела, то у нее болел животик, то еще что-нибудь было не так – а не спала она, кажется, вообще никогда. При первой возможности Инна роняла голову на подушку, на край стола, на угол детской кроватки – и засыпала. Ей мнились вчуже знакомые силуэты Башен, освещенные жарким оранжевым солнцем с фиолетовых небес.
Когда через полгода Инна впервые выспалась, а затем проснулась и осмотрелась, это уже была другая страна. На том месте, где стояла казавшаяся незыблемой империя, оказалась россыпь разных государств, вроде бы новых – или, наоборот, старых, не понять. Инна приняла новую страну как данность – как и то, что она больше не Дрючина, а Максимова, как талоны на сахар, которые надо было получать в ЖЭКе, как частые визиты педиатра, как подвальные видеосалоны… Вместо «Ну, погоди!» стали показывать «Том и Джерри», «синяя птица» в гастрономах обернулась «ножками Буша», родители развелись, Слава устроился в охранную фирму и стал неплохо зарабатывать, но начал пить.
Мама вышла на пенсию, Инна сдала ей на руки часто болеющую внучку, окончила курсы бухгалтеров и пошла на работу… Когда шеф предложил ей войти в состав учредителей, она не колебалась. Фирма называлась «Симбиот-ИХ», что бы это ни значило, и занималась чем попало – от заправки картриджей до издания душеспасительных брошюр. Одно время у них на балансе даже был списанный танк без башни, шеф потом продал его куда-то в Азию. Странно еще, что слона не было… во всяком случае, документы на слона через Инну не проходили. Дочь пошла в школу, Инна слетала отдохнуть на Кипр – без мужа, он как-то потерялся из ее жизни. Купили квартиру, оставшись без денег – и хорошо, что купили, потому что вскорости грянул дефолт, всю зиму питались картошкой, да еще клубничным конфитюром, десяток ящиков которого завалялся на складе с диких времен.
Пережили и дефолт, и последующую чересполосицу. Менялись президенты, ворвались в быт мобильные телефоны, жизнь стала немыслима без интернета, Инна развелась, вышла замуж во второй раз, снова развелась, затем в третий… Стала директором фирмы, окончательно превратившись в Инну Ильиничну – серый деловой костюм, серебристая иномарка, стильный ноутбук. Но принимая бумаги на подпись, сверяя накладные, пролистывая глянцевый журнал в приемной, взяв от скуки рекламный буклет в самолете, пробегая взглядом ленту новостей в компьютере, она была готова увидеть очередной обрывок истории иного мира. Сквозь значки чуждой письменности, так и не ставшие ей привычными – что не мешало им оказываться понятными, – проступали события жизни Маша и Зеры, их давних предков и далеких потомков.
Кусочки мозаики ложились на свои места; панорама была масштабной, картина – яркой, но неполной. Инна никогда не знала, какая часть саги явится ей. Некоторые моменты оставались в тени – например, она так и не узнала, был ли первенец Зеры сыном Маша, или то была лишь выдумка Динги Эшзег, прославившейся в веках сочинением трактата «Жизнь как цепочка шель-эарг, или Призраки вечно несбывшегося»?
* * *Как-то, читая перед сном модный детективчик в мягкой обложке, Инна Ильинична наткнулась на страницу из ее книги. «Судьба выбирает дороги, – писала Динга, – но идем по ним мы». Инна уже засыпала, взгляд ее бездумно скользнул по строкам, зацепился за фразу: «Если за поворотом жизни я встречу другую себя, я скажу себе «Здравствуй», а не «Прощай». Она попыталась сосредоточиться, но веки отяжелели, глаза закрывались сами собой. Последнее предложение на странице звучало так: «Жизнь твоя и моя, движение светил и полет мотылька – всё имеет смысл, пока…»
Пока – что? Инна попыталась перевернуть страницу, но поняла, что погружается в сон. Фраза осталась неоконченной, и бесполезно было стряхивать с себя дрему – проснувшись, она обнаружит на странице приключения бойкой сыщицы. Инна попыталась додумать окончание фразы сама, перебрала несколько вариантов – как связку чужих ключей: «…пока не доказано иначе»? «…пока мы любим друг друга»? «…пока стоят Башни»? Ключи не подходили.
Она заснула окончательно. И ей приснился сон.
Инна стояла в огромном зале – потолок маячил на высоте метров пяти. Перед ней была стена, сплошь занятая стеллажами с книгами, другие стены терялись где-то вдали. Тишина, библиотечный полумрак. Инна откуда-то точно знала, что она здесь одна. Книги были все одинаковые, высокие, суровые. Темные кожаные корешки скупо поблескивали золотым тиснением. Инна попыталась прикинуть, сколько здесь томов – тысячи? сотни тысяч? – но попытка была праздной, она ведь даже не могла разглядеть помещение целиком, полки тянулись вдаль, сумрак скрадывал детали.
Она взяла с полки первый попавшийся том, открыла. Это была история женитьбы первого из Эшзегов, прощенного королем раба, архитектора, основателя клана. Инна поставила книгу на место, взяла другую… третью… еще одну… Задержалась на описании того, как сносили девятнадцатую Башню, даже чертежи прилагались – вот как, она и не знала, что девятнадцатую все-таки снесли еще при жизни Маша… Прочитала, закусив губу, как Войц, правнук Динги, построил летательный аппарат и испытал его, бросившись с тридцать девятой Башни, самой высокой – чтоб уж наверняка…
Невесть откуда появилась библиотечная лесенка. Инна, взобравшись под самый потолок, листала хрупкие плотные страницы, узнавая новые эпизоды из жизни поколений Нокра и Эшзегов. Книги стояли в беспорядке, никакой последовательности в расстановке томов Инна не видела, и это почему-то казалось ей правильным – у снов своя логика. Вдруг очередной том, взятый с середины полки, открылся в ее руках на последней странице…
Инна Ильинична обнаружила себя сидящей на полу с раскрытой книгой на коленях. Последняя страница была пустой, если не считать единственного слова. Символы знакомой письменности, так и не ставшие привычными, под ее пристальным взглядом распались на неосмысленные черточки, но она все равно знала, что там написано.
