Василий Головачев - Черный человек. Книга 2
— Встречаюсь с ним, но не знаю, кто он, — пробормотал Мальгин, удобно расположившись в центре пологого икосаэдра — здесь когда-то был центр управления Спутником. — Говорю с ним, но не знаю его имени[87]. Жаль, что никто не научил меня законам теургии.[88]
И вдруг что-то изменилось вовне. У Мальгина возникло впечатление, что пространство вокруг стало твердым, словно гранитная толща, а он вмурован в гранит, как древний трилобит в известняковую породу. Ощущение быстро прошло, но тут же возникло новое: внутри Мальгина, точнее в его желудке, пророс чей-то глаз и стал осматриваться вокруг, без особого удивления, озабоченно и деловито. Клим увеличил плотность нервного поля, охватывая «глаз», и тот стянулся в точку, исчез. В следующее мгновение на голову хирурга обрушился оглушающий удар мощного пси-поля, так что несколько секунд он барахтался в этом кипящем океане, полуослепший, почти потерявший сознание, но яростно сопротивляющийся неведомой силе. Кто-то заглянул в него, одним взглядом охватил всю память, прочитал прошлое и высчитал будущее, и отпустил его, машущего кулаками во все стороны. Напряжение схлынуло, поток пси-излучения ослаб.
— Прошу прощения, — проговорил кто-то внутри Мальгина, выписав эту фразу огненными буквами на струящемся фоне мысленного контакта.
Мальгин собрался с силами и отгородился от чужого «пси-прожектора» тонкой «фанерой» блока. Голова прояснилась, вернулась способность видеть и чувствовать пространство.
Ничего в его положении не изменилось: он по-прежнему висел в центре полости. Спутник все так же плыл по орбите вокруг пра-Земли, пустой и почти мертвый, никого не было рядом с ним, никто не появился внутри него.
Но сгусток пси-поля продолжал пульсировать где-то рядом, Мальгин ощущал эхо его излучений, чувствовал колоссальную мощь исполина, сдерживаемую волей, некоторое время пытался определить местоположение пришельца, пока с благоговейным ужасом и восторгом не понял, что источником поля… является он сам!
Живущий-за-Пределами не прибыл на встречу сам как личность, он просто послал по «струне» психоматрицу, завладев мозгом (и телом) собеседника, но оставив нетронутой его биологическую структуру.
— Не совсем так, — тотчас же откликнулся гость. — Я — постличность Живущего и вернусь, когда он захочет. Я его продолжение, и только, хотя мою сущность нельзя передать словами и символами людей.
— Бог того, чего не может быть в принципе, — вырвалось у Мальгина.
Ответом был понимающий смешок.
— Нечто вроде этого… если бы вы сами понимали смысл формулы. Я понимаю ваши чувства, но пусть смысл Живущего-за-Пределами — имя, которое весьма точно дал мне ваш друг Кузьма, — останется непроявленным, не возражаете? Чтобы понять его, нужен совершенно иной аппарат мышления и восприятия, а вы всего лишь человек, хотя и с некоторыми задатками существа Границы.
— Но и вы не Вершитель, — буркнул Мальгин.
— О, конечно нет, — не обиделся Живущий-за-Пределами. — Вершитель — это недостижимый идеал и для нас, живущих за пределами обитаемых миров. Вершитель — это Великий Предок и одновременно не менее великий потомок всех мыслящих, достигший абсолюта, имя которому смысл жизни! Нам же, равно как и вам, людям, предстоит долгий и мучительный подъем к этому абсолюту, и я уверен, что мы дойдем.
— А мы-то уж точно не дойдем.
— Кто знает, — философски заметил Живущий.
— То есть?! — удивился Мальгин. — Вы хотите сказать… но ведь человеческая цивилизация умерла!
— Когда-нибудь вы тоже дойдете до тезиса: нельзя со всей определенностью утверждать, что смерть есть противник жизни. С одной стороны — Вселенной не нужен разум, чья эволюция основана на агрессии, насилии и лжи. С другой — человек есть одна из бесчисленных попыток Природы познать самое себя, и поэтому упрекать человека во всех грехах не стоит.
— А разве возможна эволюция, основанная не на агрессивной или хотя бы не на конкурентной реакции на мир?
— Возможна, — грустно сказал гость. — Для Вершителей, например, эволюция есть вопрос личных усилий, для нас эволюция — игра с меняющимися правилами, в которой не меняется лишь одно — ценность жизни в любых ее проявлениях.
— И все же человек в основе своей добр, — упрямо гнул свое Мальгин. — Вряд ли он вымер сам, без помощи извне.
Живущий-за-Пределами огорчился, эмоциональный фон его пси-речи стал грустным.
— Но самым опасным врагом, которого ты встретишь, будешь всегда ты сам[89], — процитировал он. — Ты сам подстерегаешь себя в пещерах и лесах.
Он мог бы не продолжать, Мальгин и без него помнил дальнейший текст изречения, но Живущий все так же грустно закончил:
— Ты будешь сам для себя и еретиком, и колдуном, и прорицателем, и безумцем, и скептиком, и нечестивцем, и злодеем. — Помолчав немного, добавил: — Только немногие из вас, людей, способны на отдачу души, не прося ничего взамен, а главное, все вы, как гребцы в лодке, сидите спиной к будущему.[90]
— Сидели…
— Сидите, — возразил Живущий. — Если вас нет здесь и сейчас, то для Вселенной вы есть, где-то там и вчера, но есть. К тому же существует такая нехитрая штука, называемая ветвлением Вселенной.
— Я знаю. Где-то существует Метавселенная с точно такими же параметрами, где есть Солнце и Земля, и друзья мои… (и я и Купава, — добавил Клим уже для себя).
— Вы знаете лишь половину истины, — вторая половина заключается в существовании ансамбля миров. Это означает, что каждая Метавселенная ветвится не как дерево — вне ствола, сама в себе. То есть каждая величина данной вселенной есть слагаемое всех величин каждой из ансамбля вселенных.
Сказать, что Мальгин был ошеломлен, — значит ничего не сказать. С минуту он оцепенело переваривал услышанное, но так как к дискуссии такого масштаба он готов не был, то и не стал продолжать тему. На протяжении многих дней спустя ему предстояло анализировать слова (мысли) Живущего-за-Пределами и дивиться их реальной силе. Единственное, что он сказал в ответ, было:
— Поистине Вселенная — шедевр Сатаны!
Живущий-за-Пределами улыбнулся — так расшифровал его реакцию Мальгин, — но промолчал. Кипение мыслей хирурга, борьбу идей, попытки анализа он, вероятно, видел, однако отвечал только на хорошо сформулированные или перенасыщенные эмоциями вопросы.
— И все же я не понял высказывание Держателя Пути, — не удержался Мальгин в финале своих размышлений. — Он сказал, что у человечества есть шанс… а оно вымерло, несмотря на этот шанс.
— Вы все-таки ограниченны, как и всякий человек, — снова погрустнел Живущий. — В отличие от других интрасенсов, вы больше землянин, чем они, и все еще находитесь на полпути к истинной свободе. То, что для вас — реальность, для вселенной — сценарий того, что может быть. И факт одновременно. Это трудно воспринимается, так что примите как данность, как один из законов этого мира, который вы еще не открыли.
