Марина Казанцева - Одинокая звезда
— У них взрывчатка есть! — всё извивался Бурбон.
— Да уймите вы его! — крикнул инспектор. — Мешает ведь!
— Что вы можете сказать? — обратился Смит к старикам.
— Я делаю такие ма-а-аленькие кораблики, а Том — фигурки из дерева. — с готовностью подался вперед Фрэнк.
— Чёрные! — гортанным голосом уточнил Мбонга и гордо обозрел присутствующих.
Старик Тыква с блаженной улыбкой часто закивал головой.
— А у вас что? — спросил его Смит, едва сдерживая смех.
— А у меня курочки несутся! — в восторге сообщил лысый одуванчик.
***
Полицейский фургон возвращался в Д., путь его пролегал мимо свалки. У дороги сидели рядом с тюками бумаги два местных идиота. Завидев машину, они запрыгали и закричали, размахивая руками.
— Что им надо? — спросил Браун у Смита.
— Остановись, давай узнаем. — ответил тот.
Валет молча смотрел в окно, затянутое сеткой.
Агент выглянул.
— Мы всю бумагу собрали на свалке! — радостно сообщил долговязый. — Всё, как он велел! Пусть платит, он обещал!
И указал на окно, где сидел задержанный. Валет отвернулся.
— Что хотите, сэр, — промолвил немного позже Браун, не отрывая глаз от ленты шоссе, — а тут нужны совсем другие специалисты!
Смит предпочел не отвечать.
***
Еще через день Дарби вышел из больницы. Силы вернулись к нему, и он не пожелал более оставаться в постели. О происшедшем напоминали повязка на голове, непривычная бледность и ссадины.
Последними его посетили Дафния, Инфузория и Туфелька. Они принесли розы и бульон. Эскулап хотел возразить, но его просто выгнали из палаты. Они беседовали недолго, но после их ухода Дарби еще некоторое время лежал молча и смотрел в потолок, улыбаясь.
Утром к нему явилась делегация.
— Кончай валяться, Дарби! — решительно заявил Вилли. — Тебя одного все ждут!
Сарториус, тоже весь украшенный желтыми пятнами от сходящих синяков, подтвердил, что его ждут и очень.
— Несите штаны молодому человеку, голубушка, — пропел он при виде негодующей Маделин, — и не смейте говорить, что склад закрыт, сегодня не суббота! Не оставляй им своих штанов, парень!
Макушка Джо вертелся в дверях и делал знаки. По всему выходило, что повезут Дарби на его машине. Надо думать, он не утерпел и засобирался.
— Куда это вы? — всполошился молодой эскулап.
— Я при исполнении! — с достоинством ответил Дарби.
***
Из всех участников истории Дарби один оказался в Горном Гнезде впервые.
Он озирался и все было для него в новинку. Стражи, а теперь просто старики, встретили его с той ласковостью, с какой пожилые люди встречают молодых людей, которые им симпатичны. Дарби засмущался. Он отметил только отсутствие Мбонги. Но ему сказали, что ждут его с минуты на минуту.
Он с огромным любопытством вместе с Вилли и Джо обследовал горное хозяйство Тороссов, которое оказалось очень солидным.
***
Мбонга сидел на камне и смотрел на тропинку, ведущую снизу. Он ждал.
Человек вышел из-за скалы. Он вел свой велосипед за руль и медленно преодолевал крутой подъем. При виде неподвижной фигуры негра он остановился и оперся рукой о камень, стараясь наладить дыхание. При этом не отводил взгляда от Мбонги. Тот слегка наклонил голову, давая понять, что заметил пришедшего.
— Это я, Томас.
— Махамба, друг. — отозвался Мбонга.
***
Их было девять человек на веранде, за большим столом Тороссов. Гостеприимные хозяева постарались сделать встречу праздничной. Дарби всполошился было, думая, не его ли тут встречают так пышно. Оказалось, что не его. Просто еще не все сказано, не все выяснено. Он тоже участник этой истории, но далеко не главный.
— Как будешь дальше жить? — спросил Вилли Макушку Джо, пользуясь тем, что на них троих, включая Дарби, сидящих в углу веранды никто не смотрит.
— Не знаю, не решил еще. — ответил ему Джо. — Не так легко сразу распорядиться свободой. Подумать надо.
— Смотрите, — позвал их Дарби, — Мбонга пришел. И мистер Марч.
Старики здоровались, рассаживались за столом, переговаривались, смеялись. Они обсуждали последние события. Сарториус откровенно забавлялся, выслушивая рассказ Дарри о том, как проходила очная ставка. Его-то Валет не пожелал видеть. Миссис Доу тоже внесла свой вклад в досье Валета. Ее рассказ о посещении жильцом помойки выглядел очень эмоционально.
После довольно продолжительного застолья Торосс спросил:
— Что вы с мистером Пазолой хотели нам показать?
— Да! — Марч надел очки и достал из кармана сверток, — Есть кое-что. Я как-то показывал мистеру Сарториусу некоторые примечательные документы в нашей городской библиотеке. Так вот, один из них его заинтересовал. Мистер Пазола пожелал, чтобы вы тоже это прослушали. Видите ли, в архиве нашего городка довольно давно хранится некий документ. Этот документ мне достался от моего деда, он привез его из Европы еще в… году, когда вместе с родителями эмигрировал в Америку. Он уже был взрослым человеком, когда случайность привела его в этот городок, где он и осел.
Я не вполне понимаю, какой для вас это может составить интерес, но полагаюсь на мистера Пазолу, который убедил меня явиться и зачитать вам это. Я полагаю, он соотносит это с последними событиями, происшедшими в нашем городке. И я буду очень благодарен, если вы хоть сколько-нибудь изволите объяснить мне это.
Вкратце поясню прежде, что это отчет некоего лица, сопровождавшего своего друга, во время переезда из Нового Света в… году обратно в Европу. Отчет составлен в примечательно художественном стиле. Я позволил себе перевести его на английский язык, стараясь сохранить, насколько это возможно, стиль. Слушайте же.
"Пусть мое перо, насколько можно, нас свяжет через время и пространство, через разлуку и тоску. Слово крепче человека, а легкая бумага может пережить века.
Я, Марвелл Костагрю, спустя десятки лет, когда все умерли надежды, пускаюсь в путь один. И я не жду, что мне судьба подарит радость встречи, когда век человеческий так краток и жесток.
Я ухожу лишь потому, что сердце тянет, и легче будет встретить мне кончину в дороге и в труде напрасном, чем, оставаясь, умереть на месте в сознанье горьком невозможности преодолеть и расстояние, и годы.
Стремлюсь я в Новый Свет, откуда много лет назад с надеждами и многими мечтами отправились в невероятный путь свой два человека. Один — опальный князь испанский, и нынче я могу доверить бумаге его имя — Дамиан Мартиросса.
Вторым был тот, кто с ним провел в скитаньях десятки и десятки лет и вздох последний Мартироссы освободил его от клятвы, что добровольно дал он другу, и о которой он никогда не пожалел. Вторым был Марвелл Костагрю.
