Брайан Олдисс - Весна Гелликонии
— Не уговаривай меня. Я еду искать Аоза Руна.
Датка фыркнул.
— Ты сумасшедший. Кто знает, где он?
— Я уверен, что он уехал в Сиборнел с Шей Тал.
— Идиот! Забудь Аоза Руна. Его звезда закатилась. Он стар. Теперь наше время. Ты покидаешь Олдорандо, потому что боишься? Ну что же, у меня еще остались друзья, которые не предали меня. И один из них в больнице.
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю все. Ты уезжаешь, потому что боишься болезни.
Впоследствии Лейнтал Эй много раз повторял про себя, вспоминая, те обидные слова, которыми обменялись они с Даткой. Но тогда он действовал, повинуясь рефлексам. Он ударил Датку — своего друга — изо всех сил. Кулак правой руки угодил прямо в переносицу, и Лейнтал Эй услышал, как хрустнула кость.
Датка упал, закрыв лицо руками. Между пальцами текла кровь, расплываясь алым пятном по земле. Лейнтал Эй вскочил в седло, пришпорил Золото и поехал прямо сквозь толпу. Возбужденные люди собрались вокруг лежащего Датки, который отчаянно ругался, сплевывая кровь.
Гнев все еще кипел в Лейнтале Эй, когда он выехал из города. При нем было очень мало вещей. В нынешнем состоянии духа он был рад, что взял с собою только меч и одеяло.
В кармане он нащупал что-то и вытащил странную вещь. В полумраке он вгляделся в нее и узнал игрушку своего детства — это была вырезанная из кости собака, которая открывала пасть, когда хвост ее двигался вверх и вниз. Он не брал в руки эту собаку с того дня, как умер его дед.
Лейнтал Эй забросил игрушку в кусты.
Глава XIV
Сквозь игольное ушко
Люди боялись укуса фагора, но укус вши фагора был более ужасным.
Укус вши совершенно не доставляет беспокойства фагору, да и человеку. Она прокусывает кожу совершенно безболезненно и высасывает кровь незаметно, так как это необходимо для продления рода.
У вши сложные половые органы и совершенно отсутствует голова. Она при укусе прокалывает кожу и впрыскивает в кровь сильное обезболивающее вещество. При этом насекомое впивается в кожу, комфортабельно устраиваясь на жертве.
В теле вши нашел надежное убежище вирус геллико. Отсюда он начинает свое триумфально-смертельное шествие по планете, дождавшись благоприятных условий. Такие условия для вируса возникают только дважды в большой гелликонианский год.
Целая цепь неотвратимых событий определяла судьбу человечества. Вутра, с философской точки зрения, был вирусом геллико.
Повинуясь внешнему сигналу, вирус устремляется из тела вши в кровь человека, которого кусает вошь. Как бы следуя своим октавам, вирус находит путь в человеческий мозг, в гипоталамус, и там он вызывает мучительное жжение и нередко смерть.
В гипоталамусе, этом центре гнева и вожделения, вирус воспроизводит себя в многочисленных копиях, с яростью, сопоставимой с бурями Никтрихка.
Жуткие мучения, которые испытывают жертвы, большей частью остаются неописанными, так как и жертвы, и свидетели в большинстве случаев погибают.
В результате же действия вируса заболевший человек превращается в иное существо, с другими свойствами, с другой генетической структурой клеток, подобно тому, как изменяется город, захваченный во время войны.
Все эти факты были установлены в результате терпеливого наблюдения и осторожной дедукции. Ученые Аверна были хорошими наблюдателями, имеющими прекрасную аппаратуру. Чтобы получить исчерпывающие данные, им необязательно было спускаться на поверхность планеты.
Однако их вынужденное заключение на Аверне давило на них не только чисто психологически. Они понимали, что не имеют возможности непосредственно проверить свои гипотезы.
Их понимание природы так называемой костной лихорадки с некоторых пор стало предметом горячих споров. Новые знания и наблюдения породили новые гипотезы. Семья Пин обратила внимание, что во времена затмений, перед вторжением вируса, происходит ряд изменений в составе пищи людей. Ратель выходит из моды. Брассимпсы, богатые витаминами и целые столетия спасавшие людей от смерти, выходят из рациона. Не служит ли такое изменение питания причиной ослабления сопротивляемости людей вирусу? Дебаты разгорались все жарче, и некоторые горячие головы уже высказывались за то, чтобы совершить незаконную экспедицию на планету, несмотря на опасность.
Не все заболевшие костной лихорадкой погибали. К тому же, проявляла она себя по-разному, иногда принимая легкую форму. Одни люди в страхе бежали от нее, другие меланхолично продолжали жить прежней жизнью, ожидая удара судьбы — ибо бежать было все равно бесполезно, заболевали практически все. Из заболевших выживала примерно половина. Но из умерших только немногие получали свою могилу. Остальных убивали сами соплеменники, соседи, оставляя трупы стервятникам, целые тучи которых парили над селениями, ожидая следующей жертвы. Некоторые люди, боясь смерти, покидали селения, но лихорадка настигала их и в дороге.
Выжившие от болезни теряли треть своего веса и впоследствии они так и не восстанавливали нормальный вес — впрочем, понятие «нормальный» здесь было относительным. Не восстанавливали вес ни они, ни их дети, ни дети их детей. Эта структура передавалась в следующее поколение. Сама лихорадка служила для срабатывания эктоморфизма населения Гелликонии — для переключения биологического вида в разновидность, адаптированную для жаркого периода.
Такое положение сохранялось в продолжение всего лета Великого Года. А затем приходило «смертоносное ожирение».
Как бы в качестве компенсации за эти экстремальные сезонные диморфические изменения, оба пола на Гелликонии были примерно одинаковы по росту и весу. Их вес составлял приблизительно 12 стейнов в старых олдорандских мерах веса. Выжившие от костной лихорадки снижали свой вес до 8 стейнов. Следующие поколения приспосабливали свой скелет к новому весу — и так было до тех пор, пока жуткое «смертносное ожирение» не вызывало противоположные драматические изменения.
Аоз Рун был одним из тех, кто пережил первый цикл этой трагедии. После него многие тысячи были обречены на страдания и смерть. Некоторые, жившие в отдаленных уголках планеты, не испытали этого удара, но их потомкам было суждено жить в изменившемся мире, и у них было мало шансов продолжить свой род. Две страшные болезни, возбуждаемые вирусом, на самом деле были одной болезнью, и эта болезнь, эта царица смерти, была в своем роде и спасителем. Она несла на своем окровавленном мече средство для выживания человечества в необычных условиях жизни на планете.
