Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
Кто-то, оттянув мне челюсть, впрыснул мне изо рта в рот горячую тягучую жидкость — смесь б’алче’, меда, крови и чего-то еще (один из чудодейственных секретных ингредиентов, как догадался я), придававшего этой дряни вкус эпоксидной смолы. Но мое горло настолько иссохло, что я проглотил мерзкое пойло, как изысканный бальзам. Третья пара рук — тоже в проклятых рукавицах — раздвинула мои веки. Левый глаз, все еще опухший, плохо видел, но правый был почти в полном порядке. Кхе.
Три приготовителя хлопотали вокруг меня посередине круга диаметром приблизительно в двадцать рук — точнее, девятиугольника, обозначенного девятью короткими факелами, которые воткнули в недавно обожженный дерн. Мы находились на голой вершине широкого холма — по меньшей мере в двух милях от церемониального квартала Иша. Я увидел еще одну границу, вдоль которой горели приблизительно пятьдесят факелов. Но вечер был безлунный, и я не мог разглядеть, что там, за ней.
Кровные сгрудились полукругом. Я их пересчитал (не с такой скоростью, как раньше мог Джед, конечно) — тридцать один человек. Но потом решил, что всего здесь сорок воинов, потому что майя любили оперировать числом двадцать. В руке каждый из них держал копье длиной чуть выше человеческого роста. Двухфутовый наконечник — но не кремневый, а притупленный деревянный — сидел на обмотанном мехом (у Оцелотов — ягуара, а у других кланов — обезьяны) древке довольно свободно, чтобы его можно было высвободить после удара. Воинское облачение составляли килты из оленьих шкур и широкие хлопчатниковые кушаки — сзади к ним прикреплялись два запасных наконечника для копья. Кровные носили сандалии на каучуковой подошве (такие же, как у меня). Перед ночной охотой юноши умаслили кожу собачьим жиром с красным пигментом, а волосы увязали в тугие косички, которые петлей охватывали голову и спускались на лицо. Более половины кровных отличались тучным сложением, что отвечало моде. Здесь, как в Индии, никто не ограничивал себя в еде, если в ней не было недостатка.
Воспоминания Чакала, вероятно, активизировались — глядя на причудливые рисунки на килтах и боевую раскраску, я понимал, что здесь присутствуют кровные из всех пяти ишианских великодомов. Голени Оцелотов украшали бирюзовые пятна, а у воинов из дома Летучей Мыши-Вампира, находившегося в близком родстве с Оцелотами, но поклонявшегося северо-западу, ноги были испещрены вертикальными оранжевыми полосами. Северо-западный дом Итц’уна, клан Нюхачей, я определил по белым полосам, а дом Макао, который представлял юго-запад и был самым ревностным сторонником Гарпий, — по желтым пятнам. Кровные дома Гарпии — в красных и черных полосах — разминали ноги, размахивали копьями. Отлично, подумал я, даже моя собственная семья будет участвовать в охоте на меня. Я не мог заставить себя посмотреть им в глаза, но Чакал знал кое-кого — судя по его реакции на голоса. Тут происходила этакая шутливая демонстрация значимости, кровные прохаживались с напыщенным видом, щеголяли своими раскрасками и одеяниями, обсуждали меня вслух с преувеличенно профессиональным апломбом, словно скаковую лошадь на ипподроме. «Йимилтик уб’ах б’ак их кох’об импек’йа’ла», — услышал я чей-то голос. «Я возьму себе рога и зубы, а остальное получат мои собаки». Раздался всеобщий смех. Счастливые люди, подумал я. Соль земли.
— Нет, рога возьму я, ты заберешь член, а остальное достанется моим собакам, — запротестовал другой вояка.
Отлично, я, похоже, вернулся в начальную школу. Против воли я принялся разглядывать эти лица, думая, как бы их отбрить. Кровный из Нюхачей, который сделал последнее замечание, наклонился ко мне, надул щеки и скосил глаза, скорчив гримасу один в один с Харпо Марксом.[552] И я почему-то вдруг стал смеяться вместе со всеми остальными. И правда смешно — смешнее некуда. Конечно, роль дичи меня ничуть не привлекала, но, с другой стороны, это не имело значения. Я пока жив — вот что важно. В ответ я тоже скорчил недовольную рожу, что вызвало еще более громкий взрыв хохота. Какая разница, на чьей ты стороне, немного веселья никогда не помешает! Я смотрел на своих будущих преследователей. Некоторые казались старыми друзьями. Кое-кто одобрительно улыбался, глядя на меня. Сочувствие в их глазах ничуть не противоречило тому, что они собирались сделать со мной, — и никто на моем месте не просил бы о пощаде.
Приготовители поставили меня на ноги, не дали упасть, поддержав за рога. Главный из них взял ракушечный нож и опустился на колени рядом со мной. На мгновение горло перехватило от первобытного ужаса (я решил, что с меня хотят содрать кожу), но он лишь легонько поскреб мои ноги зубчатой кромкой, проводя разметочные параллельные полосы. Я заметил, что некоторые из охотников наклонились и делали то же самое. После этого приготовитель опустил рукавицу в сосуд с порошком, похожим на пыльцу, и рассеял его по моей ноге. Ой-ой. Маленькие кудряшки тепла поползли по икрам. Мои ступни задергались, практически запрыгали сами по себе, будто меня стегнули крапивой. Потом я испытал прилив энергии и утратил чувствительность. За пределами круга кровные натирали себе ноги такой же штукой, подначивали и задирали друг друга. Наконец приготовители отпустили меня и вытолкнули из центра в толпу воинов. Я споткнулся, но сумел сохранить равновесие и не упал, хотя тяжелая голова тянула меня вниз. Всплеск шипения (мезоамериканский эквивалент аплодисментов) раздался в воздухе, напитанном бражным запахом.
Охотники сели — точно как третьеклассники, когда учитель входит в класс, — и подвинулись, пропуская в круг высокого человека — старейшину или крупного чиновника. Он подошел ко мне с каким-то свертком в руках. Я автоматически принял подобострастную позу: мол, делай со мной что хочешь. Он присел в двух руках от меня и размотал оленью шкуру. Внутри оказались четыре небольших нефритовых рубила идеальной формы — отшлифованные церемониальные топоры, или, как их называют этнографы, «каменные деньги». Он снова завернул их и связал шкуру концами. Потом, насыпав небольшую горку охряно-коричневых зерен какао из конической корзинки, отсчитал с ловкостью матерого крупье, перебирающего фишки, восемьдесят штук и переложил их в мешочек, после чего завязал его. Я по привычке принялся обшаривать память Чакала, пытаясь сообразить, сколько стоит приз. Конечно, экономические системы наших миров сильно отличались, и точно рассчитать эквивалент в деньгах 2012 года не удалось бы никому. Например, за хорошее перо из хвоста кетцаля вы могли получить здесь двух вполне здоровых рабов мужского пола. Но приблизительно я прикинул, что в случае удачи кому-то достанется около восьми тысяч долларов США. Вполне хватит, чтобы основать новый город. Сорок акров и мул. Крохоборы. Старейшина завернул награду в материю из хлопчатника и вручил приготовителям, чтобы они приторочили сверток к моему поясу сзади. Когда с этим было покончено, он отошел от меня и махнул палкой в сторону кровных. Те расступились, освобождая проход в северной стороне девятиугольника.
