Лев Соколов - Застывший Бог
- Верно, - весело согласилась Русанка. - Но что из этого следует?
- А что? - Спросил я.
- А то, что ты сам сказал. В древности, ВСЕ женщины носили на головах сияющие венцы. А из мужчин это право смог выторговать себе лишь один - Царь-Жрец. - Русанка победно выпрямилась. - Теперь-то понимаешь, кто из мужчин и женщин изначально является высшим существом, созданным повелевать?
- Тьфу! Ну опять ты за свое... - Хлопнул я ладонью по подлокотнику скамейки. - Все тебе борьба полов покоя не дает... Кстати, ведь "чуркур" означало не просто пламя, но пламя данное людям богами от "Головы-Солнца", - то есть пламя являлось кудрями с солнечной головы. Поскольку волосы обвивают, огибают голову человека, так же как пламя окружает то что сжигает, то в санскрите "Куд" стало обозначать "Изгибать", "Кут" - "Гнуть, и у нас русские мамы до сих пор потеплее КУТают детей, - обгибают пеленками, - чтобы те не простудились... Поэтому в санскрите слово "Чуда" означает так же "вихор волос". Сравни-ка это с нашими словами "ЧУб", "ЧУприна" и "КУДри". Да в довесок и "Коса". Все-таки у наших предков связь с богами намного крепче была, чем у современных людей. Для них "по образу и подобию" не было пустым звуком. Они-то точно знали, в чем это подобие состоит... ой!..
- Чего - встревоженно подвинулась ко мне Русанка.
- Опять Он на связь лезет. - Пробормотал я, растирая переносицу. - Добит в голову как тараном. Неймется ему... Проводи меня пожалуйста, в комнату.
***
Через две с половиной недели. Всего через две с половиной недели я знал - где.
Я сообщил об этом Посье. Не до точки - точные координаты я пока приберёг, но примерный район обозначил.
- Отлично, - сказал Поль Посье, когда я сообщил ему о своих успехах. - Я доложу господину Пайджу. - Он задумчиво почесал подбородок. Значит, север... - Нам нужна теплая одежда. И надо проверить, нет ли в том районе геологических партий. Это осложнило бы дело...
Амос Пайдж примчался в поместье на следующее утро. Поль Посье спустился в иерархии охранников на второе место, потому что вместе с Пайджем прибыл Франц Фер - личный ближний телохранитель, и глава команды.
Завертелась подготовка к экспедиции. В поместье отрубили связь и интернет - мы перешли в режим информационной автономности. Правду говорят - деньги, это рычаг которым можно перевернуть мир. Собственно, моя "подготовка" заключалась в том, что я заказал, примерил и подогнал свои одежду и снаряжение. А потом несколько дней слонялся по поместью. Не скажу, чтобы я был этим угнетен - теперь хотя бы я не впадал в транс. Приятно, знаете ли, когда твоя рубашка не закапана собственной слюной, потому что интервьюируя бога, ты непроизвольно расслабляешь лицевые мышцы и забываешь закрыть рот, да... Днем я проводил время в закрытом тире, постреливая с охранниками. Я не уступал в скорости Посье, но всегда проигрывал ему в точности. Его "Манюра" укладывал в центр мишени буквально пулю в пулю. Он был первоклассный стрелок, хоть и несколько самодовольный... А ночью я того - конспирировался с Русанкой.
Это можно было бы назвать курортом, золотым отпуском.
Если бы в воздухе не висело некоторое напряжение.
Больше всех к экспедиции пришлось готовится Амосу Пайджу. Дело даже не в том, что он как организатор должен был утрясти все моменты. Не доверяя своей коляске в тех диких местах, куда нам предстояло ехать - Пайдж учился ходить. Его деградировавшие мышцы не могли поднять его ни при какой стимуляции. Поэтому он осваивал медицинский эксзоскелет. Вместе с ним кроме охраны и личного врача, приехала целая бригада техников, которая учила его обращаться с этим чудом враждебной техники. Усиленной обратной связи через мышцы - (по причине их фактического отсутствия у Пайджа) - как в военных моделях экзоскелетов, здесь не было. Сверх-современная машина была оснащена улавливателем мозговых биотоков, и в теории слушалась владельца как собственное тело, подчиняясь мысленным командам. На практике, биотоки у каждого человека слегка отличались, и пока техники подстроили машину под Амоса, тот испытал немало неприятных минут, выкидывая нелепые коленца, и шатаясь из стороны в сторону на лужайке перед домом. Техники прыгали вокруг ходуна, укорачиваясь от махов усиленных экзоскелетом рук. Увернуться удавалось не всегда... Охрана старалась сохранять каменные лица. Трехсотлетний старикан Пайдж как оказалось, знал много интересных слов на английском и французском пусть и несколько старомодных, и умел связывать их в весьма причудливые комбинации.
Как ни крути, Пайдж был незаурядный старикан. Через некоторое время он научился ходить.
Язык его сразу вернул благопристойность.
На следующий день мы покинули поместье.
***
Хороший это был кабинет. Роскошный. Белые стены с коричневыми под темное дерево рамами окон, закрытыми шторками. Пасторальные картины в рамках на стенах. Даже ковровая дорожка в проходе. Диван подо мной было бежевым, обитым мягкой натуральной кожей. Если не открыть шторку, и не выглянуть в окно - разве скажешь, что летишь в вертолете через непроглядную ночь?
Ну разве что болтнет иногда в воздушной яме. Но тут уж ничего не поделаешь, - даже топ менеджерам корпорации и миллионерам пока не во всем удалось преодолеть законы физики.
Амос Пайдж сидел за столом, - хорошим кабинетным столом, обитым старомодным зеленым сукном, с круглой лампой под матовым абажуром, и смотрел в свой ноут-бук. Он был в своей роскошной инвалидной каталке, - кресла именно здесь - перед столом - специально не было. А чудо экзоскелет пока ютился в грузовом отсеке. Мы сидели сбоку от Амоса, на диванчике. Я, Русанка, и его личный доктор - Элиас Штюрмер. Чрезвычайно серьезный мужчина с компетентным выражением лица, и большим лбом, увеличенным залысинами. Охрана сидела ближе к хвосту, за полуперегородкой.
Пайдж был занят: - он ругался.
- Амос, одумайся - проникновенно вещал с экрана ноутбука незнакомый благообразный седой старик с внешностью викторианского джентльмена, - ты всегда умел круто повернуть руль, мы тебя и ценим за это. Но то что ты задумал сейчас - это даже не авантюра. Это безумие! Ты понимаешь, что рискуешь выпустить в мир?
- Я понимаю, что умираю, старый друг. - Огрызнулся Амос. - Тебе до этого еще далеко. На сколько ты моложе меня, Георг? На сорок лет? Ты еще можешь позволить себе пофилософствовать пару десятков годков, пока костлявая не схватит тебя за жабры. А у меня, извини, - времени уже нет.
- Ты обезумел от страха, Амос. Ты не соотносишь шанс на выигрыш с возможными рисками...
- У меня нет рисков, Георг. У меня есть только метроном. И он тикает. Каждую секунду он отнимает у меня жизнь! Какие риски могут быть у без пяти минут мертвеца? Сыграть в ящик на минуту раньше? Нет, в моем положении нет рисков. Есть только шанс. Пусть даже один на миллион.
