Грег Бир - Город в конце времен
Минутка отдыха затянулась. Джинни попробовала перекатиться на живот и обнаружила, что пузырь стянулся, – да так, что не пошевелиться. Она лежала лицом вверх, уставившись на ледяную громаду, которая частично блокировала огненную дугу. Что касается самого огня, то он принял закатный оттенок, мрак внутри разбавился до серо-пурпурного. Морщинистое небо за горой медленно затягивалось голубым туманом и облаками с изумительной золотой окантовкой. Небеса – и те стягивались вместе.
Пугающее и прекрасное зрелище.
Все, что до сих пор доводилось видеть девушке, было попросту страшным и уродливым.
– Что-то новое грядет… – пролепетала она немеющими губами.
Хотя на деле надвигающееся нечто было невероятно старым.
Глава 98
Все трое – Джебрасси, Гентун и эпитом Библиотекаря – одновременно заметили бледный свет по центру долины.
Они отмахали множество миль, порой приближаясь к внутреннему поясу так называемых Мертвых Богов, которые смотрели друг на друга, выстроившись на противоположных сторонах неровного ущелья. Их лики, казалось, застыли в спокойной, раздумчивой наглости, отшлифованной за триллионы лет целеустремленного разума, который управляет любой эволюцией, – вереница образов и форм, обольстительно непостижимых, омерзительных и прекрасных одновременно, подобно множеству морских чудищ, выложенных на необъятном, вечном рифе.
– Они когда-нибудь оживут? – спросил Гентун.
Полибибл собрался было ответить, как вдруг…
– Хватит уже. Нет времени на лекции или пресловутые утечки знания, – жестко заявил Джебрасси. – Марш вперед!
Эпитом выслушал приказание с терпеливым юмором.
– Время действительно укоротилось. Однако в этой долине чужое время не будет течь с той же скоростью, не говоря уже про те же мгновения. Это ведь Кутерьма. Каждый проход, каждые врата направляют тех, кто их минует, на иную дорожку, ведущую к центру.
– Я думал, осталось лишь два фатума, – нахмурился Гентун.
– Что касается фатумов, то это верное замечание, – однако в Кутерьме пути закручены так, что выглядят параллельными. Можно запросто перепрыгивать с одной дорожки на другую – но они одинаковы, принадлежат все той же спирали. Во многих регионах Хаоса правила, относящиеся к крошечному, было предписано распространить в неизмеримо большем масштабе. Скажем, надо провернуться дважды, чтобы оказаться смотрящим в том же направлении. А здесь дела еще более запутаны. Например, можно оглянуться, увидеть обратный путь, – однако, если просто реверсировать курс, то мы потерпим безусловное поражение.
– Можно ведь перескочить на внутренние дорожки, чтобы побыстрее оказаться в центре, я правильно понимаю? – спросил Джебрасси.
– Нет, – решительно заявил эпитом. – Мы находимся как раз там, где следует.
Облако, собиравшееся впереди, уплотнилось до поставленной вверх ногами ледовой горы, чьи ребра напоминали зазубренные бритвы.
– Дорожки вскоре сольются воедино, – продолжал эпитом. – Космос переживает последние мгновения. Вот-вот начнется мятеж самого малого, ничтожного – нет-нет, юноша, я не тебя имею в виду. Давление на Тифон растет. Наш бывший властитель не знает, как выполнить изменение.
– Давление? На Тифон? – удивился Гентун.
– Да, это все, что осталось. Хаос уменьшился в размере до двух колец. Одно из них окружает эту долину. Второе находится вокруг Кальпы. Возможно, между ними до сих пор остался некий проход, засыпанный кусками и ошметками прошлого. Наверное, он уже закрылся. Снаружи нет ничего. Таково наследие Тифона. При всей своей мощи он не способен оставить след – лишь пустоту. Он пытался быть богом и потерпел неудачу. Ему некуда деваться. Нет выхода.
– Все истории остались незаконченными? – нерешительно спросил Джебрасси, чувствуя омерзение.
– Нет. Если у нас получится, то последующие события не сможет понять даже мое полное и всеобъемлющее «я». Мы окажемся детьми в стране чудес. Существует более великая сила, та, что доселе не обращала внимания на наши триллионы веков.
– Хм-м. Вы о Спящем? – Джебрасси надоело, что его вечно держат в неведении до самого последнего момента. Он хотел сам себя учить – вернее, самостоятельно учиться, узнавать разные вещи. Например, что сталось с Тиадбой.
Хотел – и в то же время страшился правды, которая могла вскрыться.
– Кутерьма станет последним шансом Тифона, – сказал эпитом. – Чтобы не дать сум-бегункам объединиться, ему необходимо нас изловить. Будьте крайне внимательны к колеям. К Доминаторам, Пластунам, Молчальникам… Если им некуда будет податься, они начнут охоту здесь…
Спутники подходили к чаше и зеленому центру долины. Из грунта, навстречу светящимся краям перевернутой горы, поднимались голубые пилоны льда.
– Что-то приближается, – сказал Джебрасси. – Это не колеи. И не монстры. Нечто иное – я чувствую.
– Да и я тоже, – кивнул эпитом. – Как и все прочие.
До них донесся тонкий визг – его пульсирующие волны накатывали со всех сторон, – перемежаясь мерзкими хрипами удушения и стонами вперемежку с предостерегающими воплями.
Гиганты, выставленные на скалах, пытались что-то сказать. Кое-кто из них начинал шевелиться – неловко подрагивая и сбрасывая к подножию тонны сажи с каменным мусором.
– Это им знакомо, – прокомментировал Полибибл. – Именно это зрелище вошло в их кровь и костный мозг, превратило в окаменелости. Вот о чем половину вечности пытался предупредить нас Свидетель… Тифону больше негде прятаться. Он идет сюда со всеми своими слугами – теми, кого полонил и подверг нескончаемым пыткам. Здесь мы и найдем мою дочь.
Глава 99
Ситуация со зрением обстояла все хуже и хуже. Некая оптическая извращенность не позволяла видеть прямо, сколько бы они ни щурились, как бы ни вертели головами. Даже внутри защитного пузыря, до проверки прочности которого, как надеялся Джек, дело не дойдет, он чувствовал себя больным от видений, которые упорно лезли в глаза.
Любое живое место демонстрировало как распад, так и развитие, напоминая мешанину загнивающих деревьев в джунглях – или город, сожженный и раздавленный войной. Все превратилось в низкопробную, дешевую подделку, унылую подавленность мысли и желания – словом, в страну лени, полнейшей неспособности поддерживать порядок вещей.
Здесь царил конечный распад.
Не очень много комфорта для глаз.
Джек знал, что Главк вновь пытается вложить в него доверие и привязанность, кинуть пойманные рыбки в то или иное ведерко – его самого или, в случае неудачи, Даниэля. Даниэль, разумеется, был фальшивкой – крался не крадучись, лгал, не раскрывая рта. Даже правда, слетавшая с его уст, была обманчива, потому как и уста-то были чужие. Главк производил впечатление чуточку получше – он был честнее по форме, хотя такая форма хуже лжи.
И все же им надо держаться друг друга, бороться с тем, что лежит за пределами защитных пузырей. Отставать от других можно было лишь на шесть-семь шагов – в противном случае они испытывали страшную усталость, нехватку воздуха, головную боль, даже принимались безудержно чихать – до кровотечения из носа и ушей… Все были сплошь покрыты сажей и размазанными потеками засохшей крови. Пузыри пропускали кое-что, например вонь, – фантомный, тошнотно-кислый смрад безумия и горелой гнили.
Это место не предназначалось для визитеров. Здесь не жаловали непрошеных гостей. Сейчас почти ничего не было видно – только нечто вроде тусклого пятна где-то впереди, беспокойный мрак со всех сторон, серая невнятность, полнейшее отсутствие чего бы то ни было, лишь немногим менее пугающая, чем то, что им уже встречалось.
Беспорядочные морщины в окружавшей мгле порой принимали извращенные черты некоего ландшафта, затем с той же легкостью бросали свои вялые попытки и вновь становились пустотой.
Что-то на мгновение окружило эту пустоту и завертелось, замельтешило, будто попало в крутящееся колесо или гироскоп. Затем и оно исчезло.
Так и не обретя существования.
Рисунок на шкатулке…
Джек почти потерял надежду найти Джинни. Они даже ее следов не обнаружили – грунт под ногами по большей части напоминал древнюю, прочную скальную породу. Сум-бегунок по-прежнему тянул его вперед, – да и Джинни, наверное, тоже, поскольку оба камня Даниэля вели себя в точности, как сум-бегунок Джека.
Мертвые пустые города остались позади, напоминая непостижимые формы, которые вывалили на берег, подвергли извращенным осмотрам и безумной вивисекции – Джек попытался реконструировать, вообразить себе это – чтобы в конце концов отвергнуть все за полнейшей ненадобностью.
Целые города выброшены, как измочаленные трупы, неся на себе следы ненависти и непонимания. Обломки попали под жернова беззвездной, черной как смоль, неудачливой вещи, невероятно могучей, – и вместе с тем не имеющей понятия, что к чему.
![Айзек Азимов - На пути к Основанию [На пути к Академии]](/uploads/posts/books/55025/55025.jpg)
![Айзек Азимов - Основание и Империя [Академия и Империя]](/uploads/posts/books/116810/116810.jpg)
