Павел Амнуэль - Конечная остановка (сборник)
– В этом или любом другом.
Ира поднялась и отошла к окну, повернулась ко мне спиной, я видел, как она напряжена, я знал, о чем она сейчас думала, и не мог ничем помочь, потому что решение было только одно. Она это знала, но принять не могла.
– Я не хочу здесь жить, – сказала Ира, не оборачиваясь. – Твой вселенский компьютер знал, что делает. Он специально переместил нас в такой мир, где мне плохо… нам… чтобы мы… ты… что-то сделал, да? Если ты все знаешь об эмуляциях, то, наверно, и сделать можешь что-то?
Сделать я не мог ничего. Что может сделать с огромным материальным миром маленький человек?
– Ты слышал, что я сказала? – Ира что-то разглядывала на улице, а может, смотрела в никуда или тоже вспоминала.
– Слышу, – отозвался я.
– Ты должен что-то сделать.
Ира никогда не говорила со мной таким тоном.
«Новый закон природы мы сначала просто угадываем».
– В пятницу вечером, – сказал я, – мы были у Лёвы. Почему мы пошли к нему?
Почему этот вопрос показался мне важным?
Ира пожала плечами:
– Первый раз? Правда, обычно вы встречаетесь без меня. Есть о чем поговорить, чтобы я не слышала?
Почему в ее голосе звучала не только ирония, но и плохо скрытое раздражение?
– Но в тот вечер – почему? Ты помнишь, а я – нет.
Ира, наконец, повернулась и посмотрела на меня с удивлением. Она говорила о важных для нее вещах, почему я перевел разговор?
– Ну… – протянула она. – Я смотрела телевизор, фильм Шукшина «А поутру они проснулись». Кстати, хорошее кино, такого Шукшин не снимал там, где…
Она всхлипнула, вспомнив фильм Шукшина, который мы с ней видели вместе – «Калину красную».
– Когда кино закончилось, я выключила телевизор, хотела поделиться с тобой впечатлениями, зря ты не смотрел, но ты сказал: «Давай поедем к Лёве, хочу кое-что обсудить». – «Поздно уже, одиннадцатый час», – говорю я. А ты: «Неважно».
– Я позвонил, чтобы предупредить, и мы пошли, – сказал я. Это был не вопрос, я помнил, что в прежней жизни мы всегда созванивались.
– Нет, – покачала головой Ира, – ты не стал звонить.
– О чем мы говорили?
– О Горбачеве. Лёва рассказал о закрытом заседании парткома. Будто на пленуме ЦК генеральным избрали Горбачева, но пока официально не сообщают. Видимо, на будущей неделе будет открытый пленум…
– Господи! – воскликнул я. – При чем здесь… Извини. Наверно, мы и об этом говорили. Но сначала или потом… что-то связанное с космологией? Нет? Устройством Вселенной? Жизнью на Земле? Скрытой массой?
Ира молча смотрела мне в глаза. Нет, нет, нет.
– Спросим у Лёвы, – решительно сказал я. – Одевайся.
– Лучше тебе сегодня оставаться дома. Позвони.
– Одевайся, – повторил я, и Ира поняла, что не нужно спорить. Она ушла в спальню, а я подошел к столу и выдвинул ящики один за другим.
Куда я положил… Я не знал, что хочу найти, но почему-то был уверен, что, если найду, то сразу пойму.
– Миша! – крикнула из спальни Ира. – Посмотри в тумбочке под телевизором! Кажется, я туда положила мои зеленые бусы.
Зачем ей надевать бусы, если мы едем к Лёве, которому все равно, явится Ира в бальном платье или спортивном костюме?
Бус в тумбочке не оказалось, но вместо них я обнаружил свернутый вчетверо лист бумаги с текстом, написанным моей рукой.
– Ира! – крикнул я. – Бус нет в ящике.
Она выглянула из спальни – полностью одетая, с расческой в руке – и окинула меня недоуменным взглядом, от которого у меня кольнуло сердце.
– Зачем мне бусы, если мы едем к Лёве?
Резонный вопрос, я сам хотел спросить ее об этом пару минут назад.
– Ты сказала, чтобы я взял их в тумбочке под телевизором.
Ира подошла, продолжая елозить расческой по уже уложенным волосам.
– Я не просила, – сказала она. – С тобой все в порядке? Может, все-таки останемся дома?
– Все в порядке, – пробормотал я.
– Тогда одевайся. Я уже готова, а ты нет.
Мог ли я дать голову на отсечение, что подсказка Иры не прозвучала у меня в голове, как у пророков звучит в уме Глас Божий?
– Сейчас, – сказал я и поднес к глазам листок.
Не так уж много там было написано. С первого взгляда мне показалось, что лист заполнен полностью, а оказалось – на треть.
«Полная плотность темного вещества в Точке Омега такова, чтобы поддерживать Вселенную в состоянии неустойчивого равновесия между расширением и сжатием. Неустойчивость чувствительна к изменениям сколь угодно малых параметров. В теории хаоса бабочка, взмахнув крылом в Австралии, может вызвать ураган в Канзасе. Человек, перебежавший улицу на красный свет и резко остановившийся перед пронесшейся мимо машиной, может вызвать много миллиардов лет спустя изменения в состоянии Точки Омега, достаточные, чтобы Вселенная»…
Текст обрывался на середине предложения.
Где причина, где следствие? Текст был намеренно оборван, чтобы не длить уже понятое объяснение, или я сумел понять все, что нужно, из случайно оборванного текста?
Бумага появилась в ящике, потому что мне оказалась нужна подсказка, или я понял, как следует поступить, потому что в тумбочке нашелся нужный текст?
Одно я знал точно: бумага и текст – не из этой эмуляции. Как и я сам. И голос Иры, подсказавший мне, где я спрятал подсказку. Если спрятал.
Такое невозможно проверить. Находишь в неожиданном месте неожиданную вещь и не можешь вспомнить, сам ли положил ее туда, хотя и уверен, что не клал. Человек часто вспоминает то, чего никогда не переживал, но знал по рассказам очевидцев. И часто забывает то, чему был свидетелем.
– Ты идешь или передумал? – нетерпеливо спросила Ира из прихожей.
* * *У Лёвы, похоже, ничего не менялось в жизнях. Он был таким, каким я его помнил: немного обросшим, немного небритым, насколько это позволяли приличия и преподавательский статус – философ, дескать, может и даже должен выделяться некоторой отстраненностью, выбрать имидж, не нарушающий (во всяком случае, явно) порядков советского общежития, но показывающий, что это личность немного не от мира сего.
– Хорошо, что вы пришли. У меня новость, – объявил он, когда мы сели на свои обычные места (я не ошибся – уселся на табурет возле стены, и Лёва не окинул меня удивленным взглядом).
Я не удержался и сказал:
– Горбачева избрали, наконец?
– Откуда ты знаешь? – с подозрением поинтересовался Лёва.
– Дедукция, – пробормотал я. – Ты говорил, что его вот-вот выберут.
– Действительно, – погрустнел Лёва. – В общем, мне звонил Ариф… ты его не знаешь… из «Бакрабочего», он отправил в набор экстренное сообщение о пленуме, так что утром это будет в газете. И по телевизору утром скажут. Молодой, энергичный… Я так и знал, что его выберут. Это здорово!
