Гордон Диксон - Путь Пилигрима
– Научи их, разумеется.- Взгляд Лаа Эхона заострился на точке между бровями Шейна.
– Зверь понимает. Их следует учить выполнять обязанности курьера-переводчика.
– Совсем нет. Ты должен научить их истинному языку, научить говорить на нем так, как это делаешь ты. Зачем бы еще мне надо было одалживать тебя у Первого Капитана?
– Простите глупость этого зверя, непогрешимый господин. Не всех можно обучить…
– Думаю, в этом случае неудача маловероятна. Это все звери, говорящие на нескольких звериных языках. Так что все они должны изучить истинный язык. Если один или двое из них окажутся неспособными, исключи их. Можешь идти.
– Благодарю непогрешимого господина и подчиняюсь.
Шейн повернулся и вышел из кабинета со смятением в мыслях. Шансы, что кто-то из лингвистов, с которыми у него предстояла встреча, научится говорить по-алаагски хотя бы на среднем уровне корпуса Лит Ахна, не говоря уже об уровне Шейна, были ничтожными, если не сказать нулевыми. Численность настоящего корпуса Лит Ахна была почти в двести раз меньше количества студентов со всего мира, подвергшихся тестированию. Почти все прочие провалились из-за неспособности говорить - не понимать, а говорить на языке чужаков. Как Шейн объяснял Марии, человеческий голосовой аппарат просто не способен воспроизводить некоторые из звуков алаагской речи, и люди вроде него, создававшие у своих хозяев впечатление, что говорят на «истинном языке», на самом деле выполняли языковые трюки и имитацию запинающегося произношения алаагских детей, также находящихся в процессе обучения разговорной речи.
В любое другое время Шейн впал бы в глубокое уныние от такого приказа сделать невозможное. Но вышло так, что нашлись другие, более важные вещи, о которых надо было подумать в данный момент,- и притом он будет очень далеко отсюда, прежде чем Лаа Эхон сможет проверить уровень владения алаагским языком у отобранных кандидатов. Шейну в штаб по местным линиям позвонила Мария и сообщила, что Питер прибыл в Милан накануне вечером. Но Шейн, который согласно алаагским законам должен был ожидать на месте прибытия Лаа Эхона, не смог уйти из здания до утра того дня, когда впервые предстал перед командующим.
Теперь наконец, когда он разыграл нечто вроде спектакля по поводу тестирования кандидатов, он получил возможность пойти в квартиру, где устроил Марию, и узнать от Питера, что произошло после звонка, который он попросил ее сделать из Миннеаполиса.
Он уже знал, в какой части здания практикантам-переводчикам, о которых говорил Лаа Эхон, были отведены жилые помещения, классная комната и холл для отдыха. Он направился в последнее из этих мест, уверенный, что именно там они будут ждать его, сколько бы минут или дней ему ни пришлось добираться до них.
Все они были достаточно хорошо знакомы с алаагскими правилами и поспешно поднялись в тот момент, когда он появился на входе. Они знали, что вошедший мог оказаться кем угодно - хотя бы даже уборщиком, но рисковать им было нельзя.
Он оглядел их. Среди них не было женщин, что могло указывать на какие-то причудливые прихоти Лаа Эхона - или было просто совпадением. Их возраст варьировался от юношеского - около двадцати - до пятидесяти с лишним, причем фигуры, рост и внешность были самые разнообразные.
– Я - Шейн Эверт, действующий Первый Офицер корпуса,- представился он по-итальянски.- Увижу всех вас не позже завтрашнего утра, а тем временем вы должны написать мне свои автобиографии с перечнем языков, на которых говорите, и указанием, насколько хорошо говорите на каждом. Пока все.
Он повернулся и вышел, следуя принятому алаагскому обычаю, который не предусматривал приветствий и прощаний или речей при ознакомлении. Он был там, чтобы отдавать приказания, они - чтобы выполнять их. Каждая сторона действовала так, как было принято, и он увидит их завтра.
И все же, уходя прочь, он ощутил беспокойство, не зная, как лучше обращаться с ними. По крайнем мере, ему надо будет их занять чем-нибудь, а лучше - найти способ демонстрации языкового прогресса кого-нибудь из них, в особенности для предъявления Лаа Эхону, который может устроить проверку того, как Шейн выполняет его приказы.
И вот по пути из здания штаба в квартиру, где он оставил Марию, его посетило вдохновение. У него уже был опыт обучения Марии алаагскому языку в той степени, чтобы она могла не только проявить некоторое знание языка чужаков, но и быстро схватывать новое. Он уже составил фразы, в состав которых входили легкопроизносимые звуки. Он может начать обучать своих практикантов этим фразам. Будучи одаренными в языках хотя бы в какой-то степени, они запомнят их даже быстрее, чем она. В действительности они не смогут говорить по-алаагски, но их можно натаскать так, чтобы создалась видимость их умения,- и притом они смогут быстрее, чем Мария, научиться понимать вопросы на алаагском, которые подскажут ответ.
К счастью, участие человеческого существа в разговоре с хозяевами в основном сводилось к вежливому «да» в ответ на приказание. Обычно зверям не задавали вопросов, как делал это Лит Ахн, а сейчас Лаа Эхон. Даже если бы не существовало языковой проблемы, обычный алааг предполагал, что любой ответ зверя потребует запроса информации, которая может быть непонятной или ненадежной.
Он глубоко вдохнул прохладный воздух, начав путь длиной всего в четыре квартала, отделяющих здание штаба от квартиры. Прошло около часа после рассвета. Утро выдалось солнечным, но с необычной свежестью воздуха, проникающей в легкие и напоминающей о том, что на дворе ноябрь, но день все же теплый для этого времени года.
Зима опять надвигалась на Северное полушарие Земли, бывшее основным регионом путешествий Шейна, и мысль об этом привела его в изумление. Время летит быстро. Оно стало мчаться еще быстрее после всего, что случилось, начиная с того дня, когда он спас Марию и впервые встретился с участниками Сопротивления. Он смотрел по сторонам, видя окружающее с удивительной ясностью, как это бывает у человека, только что выпущенного из тюрьмы. Наверху бездонное голубое небо, казалось, простирается в бесконечность над крышами зданий. Ветер не был холодным, но резкие его порывы подхватывали полы плащей тех многочисленных проходящих мимо него пешеходов, которые были одеты странниками и имели при себе посохи. Его по-прежнему удивляло их большое количество. Он поймал себя на том, что ускорил шаг, чувствуя настоятельную потребность в действии, причину которой в тот момент понять не мог.
Дойдя до многоквартирного дома, где они теперь жили, он поднялся на третий этаж. Отперев дверь и войдя, он не ощутил присутствия Марии или Питера, но поскольку вряд ли их не было на месте, он пошел в заднюю часть квартиры, где находился открытый балкон-лоджия, выходящий в маленький, обнесенный стеной садик позади здания.
