Марина Казанцева - Рушара
— А зачем хвост? — спросил один.
— От мух отбиваться! — неожиданно улыбнулась русалка. И вспомнила, что мух на Рушаре нет.
— А что вы тут делаете, совсем одни? — поинтересовалась Наяна.
— Рыбу ловим! — один подросток показал ей сетку. — Это традаур.
Рыба оказалась какая-то одноглазая. Один глаз на всю голову — он торчал на стебельке.
Второй подросток вдруг сорвался с места и побежал, подпрыгивая по песку и высоко задрав дротик. Орнит ударил в песок оружием и вскоре уже бежал обратно с рыбой на дротике.
Наяна ещё больше удивилась: рыба в песке?!
Они шли дорогой и болтали. Вернее, орниты шли, а она летела.
— Ты, наверно, из Героев? — спрашивали дети. — У нас тоже есть Герой. Орнисса! И ещё есть профессор и покойники.
— Кто?!
— Орнисса! — пояснили они. — Только она сейчас летает на своей волшебной лодке. А профессор с нами, в пещерах. У нас танцы каждый вечер! Профессор так здорово пляшет ламбаду! А покойники не пляшут.
«Определенно, умирать слишком рано!» — подумала Наяна.
— А ты не синкрет? — с запоздалым подозрением спросили ребята.
— Нет, я фея Нимуё.
Профессор плясал всё: и ламбаду, и канкан, и чарльстон и брейк. Танцевал он также танго вместе с орнитками, и танец маленьких лебедей. Вернее, танец маленьких орниток. Делу очень помогал кристалл, привезенный Орнисой. Саму-то он её не видел, но Арииси и Ннарта принесли детям в пещеры эту занятную штуковину. Теперь Кондор возился с детьми и подростками, скрывающимися в теплых пещерах на краю пустыни Импарр. Мёртвые по-прежнему везде сопровождали его. Они были по-своему популярны среди орнитов. Необычность всей троицы никого не смущала.
Теперь к ним присоединилась и Наяна.
— Знаешь, Нэнси, — поделился с ней своими мыслями Кондор, выслушав её печальный рассказ, — нельзя отрицать, мы все попали в очень странную историю. Только мы с Франко и Маркусом вошли в неё совсем иначе. Вам, наверно, некогда осмысливать события. У меня же сколько угодно времени. Вы молоды, вы все очень молоды. И вы видите то, что уже недоступно мне. Герои всегда юны и прекрасны, иначе, они не Герои. Но, есть грань бытия, перед которой они бессильны. Они избегают её, сколько могут. Перед этой гранью и спасовал Ланселот.
Я понял Мелковича. Теперь я понял его. Девочка, это трагедия. Несоответствие внешности и внутреннего содержания. Он был герой в душе, он с детства был рыцарь, возвышенный мечтатель. А его все звали Толстый да Жирный. Он накачал себе мускулатуру и научил своих обидчиков бояться. Но, маска, под которой он прятал с детства свою трепетную душу, приросла к нему. Да, Боб Мелкович — это маска, он играл роль недалекого и немного забавного простака. Его сущность — Безымянный Рыцарь. Ланселот — только временное состояние. Аргентор — это миссия. Он ещё не нашёл себя, но обязательно найдет. Сейчас он может позволить себе то, что составляет его насущную потребность — благородство. Он в среде себе подобных, среди сибианов.
Твоя же сущность, Нэнси, мужество, превосходящее даже мужество Аргентора. Он готов идти на смерть, а ты готова идти на жизнь. Немногие так могут. Ты выйдешь из этого испытания победительницей. Сразу, как только простишь его. Я знаю это. Потому что он не книжный герой, а живым ведомы слабости. Не вечно вы будете Героями. Однажды станете просто людьми. И вам придется жить с этой памятью о подвиге обычной жизнью, среди рутины повседневности, с мелочными заботами и неприятностями. Вот что будет трудно. Так трудно, что вы позавидуете тому, кто погиб на пике подвига.
Побудь здесь, с нами. Посмотри на нас. Разве мы не смешны? Разве не печальны? И всё-таки мы веселимся, чтобы Маркус и Берелли не чувствовали себя отверженными. Всё, что мне доступно, это только забота о них и ожидание. А я всегда был деятельным. Я думал, что без меня не сделается ни одно дело. Был зелёным, шатался с антиглобалистами. Ругался с оппонентами на кафедре. Был суров со студентами. Я нянчил вас, как нянька, даже слова не давал сказать, а вы оказались Героями. Разве не позор для старого профессора?
Он засмеялся:
— Жаль, что ты не сумеешь плясать ламбаду!
— Ну, я могу попробовать трясти хвостом!
— Вот и хорошо! У нас тут от Морриса осталась музыкальная шкатулка!
— Вот как? Этот двурушник тоже побывал здесь?!
— Ну да! Вместе с этой вертихвосткой Алисией. Занятный, кстати, молодой человек! А я раньше даже не обращал на него внимания!
— А у него что за достоинства?!! — ревниво спросила Наяна.
— Нэнси, разуй глаза! Из какого теста, ты думаешь, был Дизраэли? Моррис — хладнокровный, расчетливый игрок, но всё же не без принципов. И он уже пресытился игрой ради игры. Он вырос из Красавчика. Видишь ли, Моррис полагал, что имеет вкус ко злу. Он рассказал мне, кем был во сне, какой образ ему оказался интересен. И он ошибся, полагая, что имеет дело с одними тупицами и недотёпами. Вертеть людьми оказалось не так просто, нужно для этого иметь душу хама и подлеца — эта роль оказалась Моррису не по силам. Но, в нём много добрых качеств. Уверяю тебя, этот Стратег не заскучает в нашем мире. Только не служил бы всяким рушерам. Надеюсь, у него хватит порядочности на более возвышенные цели.
— А что же Алисия? Она тоже исправилась?
— Да нет… — с неохотой ответил Кондор. — Тут всё гораздо хуже. Алисия — это перевёрнутое отражение Рушера, его шут. Они сделаны из одной материи, только запросы разные. Надо же, а мне всегда казалось, что она — серьёзная студентка с большой перспективой в науке. А вот Моррис мне как раз казался обыкновенным жиголо. Не так много я понимаю в жизни, Нэнси.
Глава 31. Путь на Рорсеваан
Аманде не сиделось на Марено, с орнитами. Она искала место Силы Рушера. Вместе с монкой Иттой она летела на лодке высоко в атмосфере. Сверху было видно, что сталось с Орсанной, так она на орнитский манер называла планету. Материки покрывались снегом.
— Смотри-ка, Итта, а на Ларсари тоже лежит снег!
— Ну и что?
— Ты просто не привыкла к снегу. В районе Левиавира ветра должны сметать его. Если снег лежит, это значит, что рушерова ветродуйка остановилась. Что все это значит?
— Не знаю.
— Это значит, что ему так надо. И что он получил в результате?
— Снег? Холод?
— И это тоже.
Разведывательный полёт продолжался. Впереди засияли в лучах солнца кроны бразеларов. Они располагались ровным кольцом, похожим на хрустальный сверкающий венок невесты. Гигантский венок из металлических одуванчиков. Теперь этот венок ничего не выдувал из себя.
— Я права. Зона больше не гонит воздух с планеты. В ней пусто. И уровень атмосферы понизился.
