Вячеслав Шалыгин - Падение "Галактики"
Мы уже оповестили всех жителей Галактики, Империи и Союза о том, что приближается «контакт», и Объединенный штаб абсолютно не имеет представления, каким он будет на этот раз. Паники, как нам предсказывали психологи и аналитики, не возникло. Люди ходили словно наэлектризованные, но никуда не прятались, не бежали и не пускались во все тяжкие. Не знаю, как другим, но мне такая обстановка казалась вполне нормальной. В атмосфере напряженного ожидания развязки, когда государствам угрожало нашествие левиафанов, лично я обрел способность сохранять спокойствие всегда и везде. Своего рода иммунитет к любым потрясениям. А еще я научился мыслить довольно циничными категориями «государственной целесообразности». Теперь, когда одна угроза сменилась другой, я и вовсе забыл, что такое эмоции. Поселившееся во мне равнодушие советовало руководствоваться исключительно формальной логикой, а в качестве источника вдохновения на ближайшие годы избрать Боевой Устав… Надо сказать, что открытость нашей позиции настроила еще недавно обозленных журналистов на удивительно дружелюбный лад в отношении и Объединенного командования, и свежеиспеченного Межгалактического Союза. Инфопотоки перекачивали океаны информации, и во всех статьях, фильмах, зарисовках или репортажах присутствовала одна и та же мысль: свершилось то, чего человечество добивалось на протяжении многовековой истории — оно стало единым. На таком возвышенно-патриотическом фоне готовность людей надрать задницы любому внешнему врагу оказалась столь велика, что армейские вербовочные пункты даже начали отказывать желающим отдать свой долг новой Родине. Я подозревал, что немалую роль в патриотическом подвижничестве сыграло троекратное, как, впрочем, и положено в период ведения войны, повышение солдатского жалованья, но инфопотоки настаивали на «зове сердец». В конце концов я с ними согласился. Так уж сложилось, что голос сердца человек лучше всего слышит, если он раздается из кармана…
— Смещение тени на гиперрадарах подтверждает предварительные расчеты, — поделился с нами Краусс, продолжая неторопливый разговор, который мы вели уже в течение часа. — При условии, что приближающиеся объекты сохранят прежнюю скорость, у границ Галактики они окажутся к середине июня, по эталонному времени.
— Пять месяцев, — сказал я, — мы имеем вполне приличную фору.
— Вопрос — для чего? — спросил «краб». — Чтобы наделать сверхмощных ракет и наставить на пути чужаков минных полей? Но где они вынырнут? Да и вынырнут ли вообще?
— Левиафаны же вынырнули? — Я пожал плечами.
— А при чем здесь они? — резонно возразил Краусс.
— Если левиафаны испугались приближающегося воинства, значит, они живут в похожих условиях и пользуются сходным набором стереотипов, — пояснил я. — Так что новые чужаки наверняка вынырнут из гиперпространства, да еще там же, где и предыдущие. Помянете мое слово…
— Увидим, — спокойно ответил старший офицер. — Если не сгорим в лучах упреждающего залпа вражеских пушек.
— Господь с вами, — я махнул рукой. — Лучше бы до этого нам дело не доводить…
— Ну, что вы тут намудрили? — спросил Сыромятин, появляясь в кабинете.
Вместе с генералом в комнату вошел его адъютант и два офицера охраны. Убедившись, что, кроме нас с Крауссом и прокурора, в помещении никого нет, охранники удалились. Адъютант скромно отошел к дверям, но кабинет не покинул. «Краб» многозначительно покосился на офицера, и генерал кивнул.
— Галл, ты пока свободен, — сказал он адъютанту, и тот покорно вышел за дверь.
— По-моему, он остался недоволен, — заметил я.
— Нянчится со мной, как сиделка, — сказал Сыромятин. — Хороший парень…
— А вы уже нуждаетесь в сиделке? — ехидно спросил я.
Генерал взглянул на меня с досадой, словно я был его подросшим, но так и не повзрослевшим племянником.
— Чем тебя не устраивает мой адъютант?
— Серийным номером, — вместо меня ответил Краусс.
— Не понял, — признался Сыромятин.
— На его тканях нет серийного номера, — пояснил Краусс, и мы с генералом удивленно переглянулись. — Как и у охранников Викторова, а также у всех остальных андроидов из экипажа флагмана и некоторых прочих, вышедших в отставку семь лет назад.
Я почувствовал, что вправе задать союзнику очень неудобные вопросы. Получалось, что Лютер скрыл от меня некоторые детали своих исследований. Яков был не просто андроидом, а еще и несерийным экземпляром? Тогда его способность к смене профессий становилась вполне объяснимой. Смущало то, что по древней традиции сотрудники специальных служб не бывают «бывшими». Неужели Якова нам подсунули намеренно, чтобы сбить со следа?
— Вы уже нашли остальных? — спросил я.
— Да, — ответил «краб». — Наш «псевдо-Галл» — один из офицеров охраны адмирала Смердова. Вместо имен эти типы использовали номера, его номер тысяча сто пятьдесят три…
— «Покойный» адмирал, в таком случае, может быть весьма хорошо информирован о наших планах, — заметил я и обернулся к Сыромятину. — Вы, господин генерал, в курсе того, что Смердов выбрался из черной дыры и теперь придумывает всякие каверзы?
— Да, — ответил командующий, — мне доложили о ваших находках… «Галактика» так и цепляется за жизнь…
— Самое интересное заключается не в том, что все солдаты Смердова не были маркированы, — повышая голос, продолжил Краусс. — Странно другое. В Галактике таких искусственных людей никогда не выпускали. Ни на одной фабрике. Даже подпольной или секретной.
— Очень мило, — ошарашено качая головой, пробормотал я. — Сыромятин, это так?
— Да, — подтвердил генерал. — Не выпускали.
— Но кто тогда мог произвести их на свет? — возмущенно спросил я.
— Пока этот вопрос лучше оставить открытым, — ответил Сыромятин. — Ладно, что думаете предпринять?
— Для начала мы лишим Смердова и его сообщников глаз и ушей внутри нашего штаба, — указывая на дверь, ответил Краусс, — а потом заставим их выйти на сцену лично.
— Не уверен, что мой адъютант и те, кто попал в ваши «черные списки», являются последними кадрами адмирала, — возразил Сыромятин. — Уберем этих, он наймет других…
— Но другие не смогут проникнуть в наши ряды, — ответил Краусс. — Когда-нибудь это им, возможно, и удастся, но мы не станем тянуть время. Сообщники Смердова как-то связаны с нашествиями чужаков, и поэтому мы обязаны выявить главарей до подхода очередной волны пришельцев. Я предлагаю спровоцировать противника, начав судебный процесс…
— Постойте! — поднимая руки, сказал я. — Заочные приговоры еще никого не убили. Я лично знаю нескольких человек, которым светит от одного до двадцати лет, но они совершенно спокойно живут на свободе, правда, далеко от родных мест. Судебным процессом заговорщиков не напугать!
