Вячеслав Шалыгин - Восход Водолея (сборник)
— Скорее всего, заплатил кому-то из «диспетчеров» ЦУПа, а после отслюнил и программистам, — подсказал Хорошеев. — Благо денег у него хватало.
— То-то во время инструктажа один из инженеров куда-то стремительно улетучился, — вспомнил Щеткин сценку с «зомбированием». — Он спешил ввести в программу полета буксиров команду на возврат!
— Ну, а возвратившись из космоса, Федор аккуратно сдал нам до кучи и Президента, — вывел Хорошеев.
— То есть прикарманил две трети украденного, да еще и откусил от доли Думского, — Щеткин едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. — Признаемся в главном? Хотя бы самим себе.
— Признаемся, — Хорошеева тоже начали потряхивать нервные смешки. — Деньги со счетов компаний снимал именно Пустотелов. Третье лицо, неизвестный мозг заговора, это Федор, которого на самом деле зовут, конечно же, иначе! А теперь он еще и выглядеть будет по-другому.
— Еще бы! Ведь талант к перевоплощениям у него просто отменный. Он умеет даже думать иначе, чем можно уловить с помощью мыслеграфа. А это не усы приклеить! Да-а… Что же получается, господин директор, мы снова в… калоше?
— Ну почему же? — Хорошеев наконец-то рассмеялся. — Перспективы служебного роста у нас приличные, заговор мы раскрыли окончательно и гонорар делим не на три, а на две части. Так что мы в прибыли, а не в калоше. Один нюанс — прибыль могла быть и больше, но… как там размышлял «Пустотелов»… после миллиона без разницы, сколько у тебя наличных…
— Ну да, — Щеткин покачал головой. — Особенно когда ты сидишь на большой куче денег и по укоренившейся за два года привычке размышляешь о смысле жизни.
— Или о новой авантюре.
— Что наиболее вероятно.
Лекарство от счастья
Глава 1
Повсюду были только пыль, мусор и плесень. Сквозь трещины в асфальте прорастала трава, а неухоженные скверы и парки заполонил бурьян. Недостроенные дома походили на осенние деревья: такие же жалкие и беспомощные. Их пустые окна и серые стены пугали своей потусторонней отчужденностью. Брошенные новостройки выглядели неуместно рядом с яркими даже без ежегодной плановой покраски разноцветными домиками Первопроходцев или выложенными мозаичной плиткой небоскребами индустриального века. Впрочем, покинутые дома выглядят одинаково скверно независимо от времени постройки и степени готовности. Так же, как и разбитые окна павильонов или забранные решетками витрины давно закрытых магазинов, пустых кафе и ресторанов. В городе не осталось и десятой части населения. Правда, это наверху. На подземном уровне города жителей притаилось побольше. Примерно половина. В основном те, кто уже не умел мечтать и фантазировать. Те, кто считал свою жизнь состоявшейся, несмотря на нищету, голод, болезни, а также ежегодные землетрясения и наводнения, частенько затоплявшие городские катакомбы под самый потолок. Но жители подземелья были отбросами, никчемными остатками некогда процветавшего общества, и в расчет их можно было не брать. Разве что как потенциальный источник эпидемий, одну из экологических проблем наряду с массированными воздушными налетами ядовитых городских ос-падальщиц, периодическими нашествиями крупных и особо зловредных крыс, а также набегами полчищ оголодавших тараканов…
Совковский покинул последний охраняемый терминал аэропорта через длинный запасной коридор. По бетонной трубе секретного перехода носился кондиционированный ветерок с запахом лаванды. После жары и городской вони оказаться здесь было приятно.
Аэропорт, три года назад ставший заодно и космопортом, опустел окончательно. Самолеты над Планетой перестали летать еще прошлой осенью из-за отсутствия пассажиров. Космические челноки, ежедневно доставляемые мощными тягачами из сборочных цехов десяти гигантских космостроительных заводов компании промышленника Ф. Пустотелова, постепенно вывезли с Планеты всех желающих, все необходимое оборудование, продовольствие, а также детали и сборочные конструкции для лайнеров. И тоже перестали летать. Поскольку были включены в списки дополнительного оборудования построенных на орбите гигантских кораблей и отправились вместе с ними к звездам.
Почти четыре сотни грузопассажирских космических монстров, в спешке кое-как смонтированных, оборудованных и загруженных припасами, стартовали с орбитальных верфей навстречу новому, сверкающему миллиардами звезд и нафаршированному триллионами планет пространству за гипербарьером.
Совковский провожал последнюю партию отправившихся на поиски удачи колонистов. Они только что отбыли вечерним космическим челноком на готовящийся к прыжку через гипербарьер пассажирский лайнер «Колонист-390». Последний ковчег, финальный штрих массового исхода с Планеты.
— Поздравляю, — у входа в потайной тоннель Совковского поджидала Светлана, его помощница.
— С чем? — специальный агент поднял на нее удивленный взгляд.
— Щеткин улетел, значит, пока новый президент Планеты не назначит другого — вы директор ПСБ, — пояснила Света. — А он, мне кажется, кроме Щеткина, доверяет только вам.
— А-а, ну да, — новый исполняющий обязанности директора Планетарной Службы Безопасности выглядел озадаченным. Словно раньше и не задумывался над такой приятной, но ответственной перспективой. — Новый президент… Федор Иванович… В свое время вы тоже с ним работали… над проектом «Криптон»?
— Да, но к вам он относится, по-моему, лучше, — Светлана вздохнула. — Я свой шанс тогда упустила.
— А я, спасая Пустотелова, получил тяжелое ранение, — на секунду предался воспоминаниям Совковский. — Если бы не Щеткин…
— Да, он рассказывал, — Света взяла нового директора под руку. — Но теперь здесь только мы и у нас всего один начальник — президент Пустотелов. Ни экс-президента Хорошеева, ни Щеткина.
Директор ПСБ Щеткин действительно был вынужден улететь вместе с бывшим президентом Планеты, а ныне руководителем межзвездной экспедиции Хорошеевым и прочими гражданами. Исход людей с Планеты был настолько массовым, что без правильной организации и руководства мог начаться самый натуральный бардак. Основная нагрузка легла, конечно, на флот и его командующего адмирала Трубу, но флотские офицеры были слабо подготовлены по части руководства и «внутренней оргработы» среди пассажиров-колонистов. Руководством занялся Хорошеев, а Щеткину пришлось возглавить «выездной отдел» ПСБ.
Совковский вздохнул. Ему было завидно. Улететь к звездам, туда, где, судя по новейшим разведданным, ожидает освоения неисчислимое количество пригодных для жизни миров, да не просто пригодных, а настоящих райских уголков… Это была мечта любого вменяемого человека на Планете. Потому, собственно, они все и улетели, оставив на родине только нищих, сумасшедших, калек и бродяг. Да еще ограниченный контингент технического персонала и сил поддержания правопорядка: всех проштрафившихся или вовремя не дослужившихся до приличных званий. Например, таких, как Совковский — еще вчера рядовой агент, правда, в личной команде Щеткина, а сегодня полновластный директор, но снова с оговоркой. Директор Службы, от которой осталось десять процентов личного состава и которая теперь будет выполнять ту же функцию, что и патрульные полисмены. Или другой пример — Света. Тоже агент из личной команды директора, но чересчур уж «лично неприступная». Даже для Щеткина. А раз так, для освоения райских миров меж далеких звезд морально не пригодная… Ну, и так далее. Кто-то имел в персональном деле неснятый выговор, кто-то слишком откровенно подмигнул жене начальника. В психологическом плане чувствовать себя «худшим по профессии» было тяжело, но никто из оставшихся агентов или полисменов на самом деле таковым не являлся. Проходимцы и прохиндеи как раз улетели. Остались либо тугодумы, либо слишком совестливые.
