Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)
— Я думаю, нам сильно повезло, что мы вообще сумели с ними договориться — хотя их акцент меня просто бесит. А что касается других отличий — ну, скажи, например, если бы из земных людей ты знал одних эскимосов, сильно бы это помогло тебе в разговоре с мэром мексиканского города? Все местные обычаи оказались бы абсолютно другими.
— Одним словом, может так получится, что кормить они нас вообще не будут, — скорбно заключил Текс.
Но их накормили и довольно скоро. Кто-то отбросил в сторону занавес, на пол что-то поставили, и занавес задвинулся снова. Кадеты подошли ближе; там стояло блюдо какого-то комковатого вещества, но ни что это, ни какой у вещества цвет было не разобрать из-за слишком тусклого освещения. Рядом с блюдом лежал предмет, по форме и по размерам напоминающий яйцо страуса. Оскар взял в руки блюдо, понюхал, отщипнул кусочек его содержимого и попробовал.
— Съедобно, — сказал он. — Можно есть.
— А что это? — спросил Текс.
— Это… да какая тебе разница. Давай ешь. Вреда не будет, а калорий хватает.
— Нет, ты уж скажи. Интересно все-таки, что я ем.
— Знаешь, Текс, или ты ешь, что дают, или сиди голодным. Выбирай что хочешь — мне все равно. Если я скажу, что это такое, у тебя из-за твоих предрассудков аппетит пропадет. Ты сделай просто — представь, что это помои, но их нужно съесть, чтобы не умереть с голода.
— Кончай треп, Ос.
Но Оскар не дал втянуть себя в бесполезную дискуссию. Он принялся за еду и быстро прикончил свою порцию. Посмотрев на лейтенанта, он неохотно заметил:
— Ему тоже нужно оставить.
Мэтт осторожно попробовал незнакомую пищу.
— Ну как? — обеспокоенно спросил Текс.
— А что, съедобно. Похоже на пюре из соевых бобов. Только слишком соленое — обопьешься.
— Так пей, — предложил Оскар.
— Пей? А что? И из чего?
— Из питьевого пузыря, разумеется, — и Оскар передал ему «страусиное яйцо».
Несмотря на сходство с яйцом, предмет оказался мягким. Мэтт держал его в руке, не зная, что делать дальше.
— Что, не умеешь пользоваться? Смотри… — Оскар взял пузырь, нашел нужный конец и поднес ко рту, затем передал пузырь Мэтту и обтер губы. — Сильно только не нажимай — на себя выльешь.
Мэтт принялся пить. Казалось, он пьет из бутылочки с соской.
— Он сделан из желудка рыбы, — объяснил Оскар. — Снаружи гладкий, а внутри как губка. Текс, перестань брезговать! Он совершенно стерилен!
Текс попытался выпить воды, не смог с собой справиться и взялся за пищу.
После еды кадеты устроились поудобнее, почувствовав себя намного лучше.
— Кормят здесь, пожалуй, неплохо, — заявил Текс, — но знаете, чего мне сейчас хочется? Оладьев. Мягких, золотистых, только с плиты…
— Заткнись, Текс!
— …На сливочном масле, полить их потом сиропом. Ну, ладно, ладно. Я чего — я могу и заткнуться, — он расстегнул сумку и достал оттуда гармонику.
— Вот это да! — удивленно воскликнул он. — Совершенно сухая!
Он взял несколько нот, потом исполнил «Косоглазого летчика».
— Перестань, Текс, — попросил Оскар. — Здесь же больной — неловко как-то.
— Думаешь, он слышит? — Текс с беспокойством посмотрел на офицера.
Турлов повернулся набок и что-то сказал во сне. Мэтт нагнулся к нему.
— J'ai soif, — пробормотал лейтенант, а затем повторил, совершенно разборчиво: — J’ai soif[52].
— Что он говорит?
— Не знаю.
— По звучанию похоже на французский. Кто-нибудь из вас знает французский?
— Только не я.
— И не я, — присоединился Мэтт. — А с чего это он вдруг заговорил по-французски? Я всегда считал его североамериканцем, он говорит на бейсике с тем же акцентом, что и все мы.
— А может, он франкоязычный канадец?
Текс встал на колени рядом с лейтенантом и пощупал у него лоб.
— Похоже, жар. Дать ему, может, попить?
— Сейчас.
Оскар приложил пузырь к губам Турлова и осторожно, чтобы не лить воду зря, надавил. Лейтенант, не приходя в сознание, пошевелил губами и начал втягивать в себя жидкость. Наконец он перестал.
— Ну вот, — сказал Оскар. — Теперь, может, и полегчает.
— Значит, ты думаешь, ему нужно оставить поесть? — спросил Текс, глядя на блюдо.
— А, доедай, если хочешь. Эта штука протухает через несколько часов после… в общем, может протухнуть.
— Расхотелось чего-то, — сказал Текс.
Они спали довольно долго. Разбудил их шум — звуки человеческого голоса.
— Эй у куда ты меня ведешь! Я настаиваю, чтобы ты отвела меня к своей матери!
Голос раздавался возле самого входа.
— Придержи свой язык!
А вот это уже был явно голос амфибии; занавес распахнулся, кого-то втолкнули в комнату и занавес задвинули снова.
— Привет, — крикнул Оскар.
Человеческая фигура резко повернулась на голос.
— Люди! Здесь люди! — и человек расплакался.
— Здорово, Вонючка! — сказал Текс. — А ты как здесь оказался?
Перед ними стоял Жерар Берк.
Комната мигом превратилась в бедлам. Берк рыдал и дрожал всем телом. Мэтт, проснувшийся позже всех, не мог понять, снится ему все это или происходит на самом деле. Все говорили одновременно, все задавали вопросы, и никто на эти вопросы не отвечал.
— Тихо! — скомандовал наконец Оскар. — Давайте все-таки разберемся. Берк, насколько я понимаю, ты прилетел на «Гэри»?
— Да, я капитан «Гэри».
— Да ну? Черт побери, мы ведь знали, что капитана зовут Берк.
Но откуда нам было знать, что Берк и «Вонючка» Берк — это одно и то же. Интересно, кто был тот псих, который доверил тебе космический корабль?
— Корабль — мой собственный, вернее, моего отца. И попрошу звать меня не «Вонючкой», а «капитаном Берком».
— Слушаюсь, капитан Вонючка.
— Но как он сюда попал? — недоуменно спросил Мэтт, все еще мало что понимая.
— Он сам только что рассказал, — ответил Текс. — Именно этот доблестный капитан и взмолился о помощи. Меня одно удивляет — что все это случилось именно с нами. Это все равно что раздать карты при игре в бридж и получить тринадцать пик.
— Не знаю, — пожал плечами Оскар. — Это действительно совпадение, но не такое уж невероятное. Он прилетел на космическом корабле, попросил помощи, и Патруль, естественно, прореагировал на его просьбу. Под руку попались мы. Вероятность этого примерно так же велика — или мала, — как наткнуться на свою учительницу по фортепьяно, гуляя где-нибудь на окраине города, далеко от дома.
— Не было у меня никакой учительницы по фортепьяно, — ответил Текс.
