Алексей Пехов - Джанга с тенями
Мы находились в самом конце отряда, и поэтому первый и самый страшный удар приняли на себя воины Пограничного королевства… и Элл. Я заметил, как стрела застряла в прорези его шлема, как эльф отклоняется назад, заваливаясь на спину…
Защелкали немногочисленные арбалеты воинов, несколько орков упали, остальные все так же молча неслись на нас. Пограничники встретили Первых сталью, отражая атаку мечами и копьями. Гвалт стоял неописуемый, ругательства и крики, звон стали, хрипы. Орков нисколько не смущало, что их противники на лошадях. На меня бросился орк, я выстрелил, промазал, выстрелил второй раз, огненный болт попал Первому в шит, с ревом взорвался, превращая врага в головешку.
— Медок, закрой меня, — проорал я, стараясь перекричать шум битвы. Арбалет следовало перезарядить как можно скорее.
Орки все еще были заняты теми, кто находился впереди, они не очень рассчитали атаку, и мы, находящиеся в конце колонны, получили два десятка драгоценных секунд, чтобы ответить Первым дождем смерти. Наверное, ни разу в жизни я не заряжал арбалет с такой скоростью. Болты в ложе, рычаг на себя, прицелиться, задержать дыхание, нажать на один спусковой крючок, затем на другой. Битва с улицы переместилась на капустное поле, и, прежде чем орки успели добраться до меня, я уложил четверых, еще три болта прошли мимо, а два отскочили от доспехов врагов, будто те были заговоренные. Один из орков попытался прорваться ко мне, но его остановил огролом Медка. Тяжелый цеп ударил Первого в бок и отбросил в сторону.
— Бах! — ударило мне по ушам.
Пчелка в испуге встала на дыбы, и я очень неизящно хрястнулся о землю. Пришлось откатиться в сторону, чтобы не попасть под копыта собственной лошади. Я вскочил с земли и оказался лицом к лицу со здоровенным орком. Арбалет я уронил во время падения, доставать нож времени не было, Первый явно намеревался снести мою буйную голову и отрезать уши. Ятаган противно вжикнул, я втянул голову в (пятки, и вражеский клинок прошел выше, лишь всколыхнув волосы.
Вокруг кипела битва, орки наседали, люди пытались выжить, так что помощи мне ждать было неоткуда. Орк ударил с оттяжкой, я в ответ рухнул на землю, прокатился по грязюке, вцепился в ближайший кочан и швырнул его в голову наступающего орка. Первый небрежно отмахнулся от капусты ятаганом, разрубая ее на две равные половинки. Мне вновь пришлось отскочить, парень был донельзя проворен и…
— Бах! — вновь ударило по ушам.
Мимо щеки что-то просвистело, и голова орка разлетелась похлеще чем спелая султанатская дыня, обдав меня на прощание брызгами горячей крови.
Я обернулся на шум. Халлас стоял на земле, передвинув свой драгоценный мешок на живот. Вокруг гнома рассеивался сизый, вонючий дымок. Изо рта он не выпускал обычную курительную трубку. В каждой руке мой спаситель держал по толстой короткой трубке, очень похожей на миниатюрную пушку. Такого чуда я еще не видывал.
Между тем к гному бросились сразу три орка, которые поняли, что Халлас представляет для них самую большую угрозу. Гном без всякой суеты отбросил странные трубки в сторону, запустил в мешок обе руки, вытащил еще две точно такие же пушечки, поднес одну из них к дымившей во рту трубке, поджег фитиль, направил на спешащего к нему орка.
— Бах!
Орк изобразил в воздухе ногами презабавнейший кульбит и упал.
— Бах!
В панцире второго появилась дыра, орк схватился руками за грудь и, закачавшись, рухнул лицом в грязь.
Третий орк остановился как вкопанный, и его тут же пригвоздил копьем один из воинов Фернана.
Один из орков обрушил топор на щит едва державшегося на ногах Одноглазого. Я вытащил нож и совершил самый безумный поступок в своей жизни. С разбегу я подпрыгнул и ударил орка обеими ногами в спину. Пришлось рухнуть на землю, орк, не ожидавший ничего такого, нырнул вперед, упал на колени и тут же распрощался с головой.
Одноглазый благодарно кивнул и врубился в свалку по соседству.
Тьма! Надо пробраться назад и подобрать арбалет.
— Умри, мартышка! — Два орка в шлемах заметили одинокого и безобидного человека с ножом. Я в отчаянии швырнул нож в одного из них, но орк играючи отбил оружие щитом.
— Гаррет, за спину! — выскочил Медок. — Подбери топор!
Я отпрянул, давая место его огролому. Боевой цеп упал низко, Медок целил в ноги, Первые резво подпрыгнули, стараясь разминуться с тяжелым шипастым билом. Дикий изменил направление удара, и цеп взлетел вверх, выбивая дух из менее ловкого орка. Второй орк постарался атаковать Медка, но я и топор мертвого Первого уже были рядом. Ударил я неловко, но от души. Топор врезался в щит и завяз.
— Убирайся отсюда!
Орк отшагнул назад, увлекая за собой топор. Я вовремя послушался совета Дикого и отскочил в сторону. Орк в отчаянии выставил перед собой ятаган, пытаясь защититься от удара Медка. Било огролома прошло выше, сделало оборот вокруг ятагана орка, наматывая цепь, и застыло, связав оба оружия. Медок потянул на себя, орк не растерялся и стал тянуть к себе. Медок выпустил рукоять огролома из рук, шагнул вперед и ударил кинжалом ошеломленного орка под шлем, в подбородок.
— Гаррет, я кому сказал? Убирайся к лошади! — Медок, подняв с земли чей-то меч, уже дрался со следующим Первым. Все капустное поле просто кипело от звона оружия, криков и крови. Битва длилась не более минуты, ну, может быть, двух. Мне же показалось, что с начала нападения прошла вечность.
Я подхватил с земли свой нож, огляделся, увидел Пчелку и ринулся к ней. Один из орков метнул копье, и оно, пробив звенья кольчуги, застряло в спине десятника Рота. Еще двое орков расправились с отчаянно отбивавшимся от них Сервином. Один отвлек на себя его внимание, второй топором перерубил ему руку.
Меня взяла злость. Тьма меня раздери, клянусь Саготом, я человек спокойный и не склонен к самоубийственным поступкам, но тут меня пробрало по самую печень. Наши гибли, падали, а я только метался по полю, уворачиваясь от ятаганов Первых. Я запрыгнул на спину того, что был с топором, и буквально вбил нож в затылок орка. Первый вздрогнул, обмяк и стал падать. Другой орк взревел и бросился на меня. Меня спас щит, выпавший из рук убитого мною орка. Я выставил его перед собой, держа обеими руками. Первый ударил раз, другой, третий. Желтые глаза горели ненавистью. Краем сознания я отмечал, что сквозь шум битвы пробивается чье-то заунывное тягучее пение на незнакомом мне языке. С каждым ударом, сотрясавшим щит, я отступал на несколько шагов назад. Орк вошел во вкус, и я еле-еле успевал подставлять защиту под падающий ятаган. Щепки так и летели, этому парню надо было идти не в воины, а в лесорубы. Я наступил на кочан капусты, поскользнулся и едва не упал.
