Андрей Круз - Лучший гарпунщик
- Знаешь, что, - подсел ко мне ближе Иван, когда все опять пошли к бильярду. - Если тебе яхту отдадут, то я к тебе перешел бы в мотористы.
- А что так? - удивился я.
- А я догадываюсь, что ты в приватиры пойдешь, - сказал он, глядя мне в глаза.
- Отчего так?
О планах своих я пока еще никому не говорил. Я даже сам с собой их пока не очень обсуждал, не хотелось сглазить.
- А человек ты такой, - ответил Иван осторожно. - Из тех, кому спокойствие надоедает быстро.
- А тебе уже надоело? - усмехнулся я.
- А почему и нет? - Иван поднес кружку ко рту, сделал два больших глотка, выдохнул удовлетворенно. Пиво здесь было вкусное. - Я тебе про жизнь свою рассказывал, я и сам в приватирах походил. А так что, дети выросли, живу один, но пока еще хоть в силах. Почему жизнь интересней не сделать? Я на «Чайке» все же не так, груз, торговля, то, се…
- Если Веру этим не подставлю, то возражать не буду, - подумав, ответил я.
Иван ведь и вправду многое упростить может. Он человек морской, все это дело вдоль и поперек знает, где мне неделю думать надо, ему пяти минут хватит. Да и моторист он знающий, об этом все говорят.
- А если и так, то за пиратами пока гоняться не собираюсь, - сказал я. - Мне другое предложили.
- Уже предложили? - удивился он. - И что же?
- Острова пустые разведывать. И покуда этим жить.
- А что, хорошая работа, - оживился Иван. - Только как тебе ее предложили, непонятно. Это не приватир, к слову, это экспедицией называется, - добавил он, заставив меня с трудом удержать смех, потому что вспомнился старый анекдот про чукчу и экспедицию. - На подряд к церковникам попасть трудно, а случайных людей на такой работе они не любят, - продолжил просвещать меня Иван, попутно набирая горсточки рыбки-шелухи из большой миски. - Обманут в карте острова, например, не разведают как следует, а сразу ведь никто проверять не будет.
- А мы что, обмануть не сможем? - удивился я.
- А они к нам своего человека подсаживать будут, географа. Вот он все и подтвердит.
- Вот оно что…, - протянул я.
Ну, так все намного понятней. Я полагал,что меня с поводка теперь не спустят, потому как в местной системе ценностей я не та фигура, чтобы позволять гулять самостоятельно, без хозяйского пригляда. Хотя, если это будет окупаться и позволять платить экипажу, то почему и нет? Надо быть реалистом, можно ведь оказаться и «невыездным» в Кузнецке или Благовещенске. А уж это мне точно не с руки.
В кабак завалилась толпа местных ополченцев, уже безоружных, но повязки еще не снявших, явно вернувшихся из похода, но до жен, которые могли бы пресечь пьянство, еще не добравшихся. Стало очень шумно, кабатчик с подавальщицей из «негритянок» забегали в два раза быстрее, не успевая наполнять кружки.
Все, война закончилась, можно им и по домам. Сколько, дня три-четыре они на службе провели? Действительно, вопрос про Тортугу становится еще интересней. Если ополчение здесь вот такое, а всерьез с пиратами воюют только «лицензированные приватиры», то Тортуга может быть вечной. Нет серьезных сил, которых следовало бы опасаться. А если глубже вдуматься, то… когда она окрепнет чуть больше, то начнутся набеги на острова, если уже не начались. Если даже рассказы про Большой Скат вспомнить, то из них выходит, что случались набеги скорее турецких «хулиганов», таких же вот ополчений, на недельку-другую пошедших за добычей. А кто всерьез из таких биться захочет? Наткнутся на сопротивление, да и обратно повернут. А если в набег пойдет толпа настоящих, озлобленных и хорошо вооруженных отщепенцев? Вот тогда оно станет страшным по-настоящему.
Сможет такому набегу ополчение противостоять? Если успеет собраться, то сможет, народ здесь не изнеженный и лихой вполне. Недооценивать не надо, я их в бою видел и теперь со всем уважением отношусь. Но ополчение надо успеть собрать. Вот здесь, в Новой Фактории, на весь город пара взводов объездчиков, это считая выходных и отпускных. Да и в самом форте их человек пять-шесть обычно одновременно, остальные в разных местах службу несут. Сумеют противостоять? Очень, очень сомневаюсь.
Опять непонятна позиция Церкви. Я видел их солдат, видел их суда. Пушки там, кстати, не чета нашему переносному «гочкису», а калибром покрупнее и стволом подлиннее. И солдаты вполне всерьез выглядят, не призывники восемнадцатилетние, отнюдь. Они с Тортугой повоевать никак? Или я все же чего-то здесь пока не понял? Похоже, что так и есть, где-то у меня дыра в знаниях, отчего и выводы у меня получаются не слишком обоснованные, на песце строенные. Надо… надо с братом Иоанном снова поговорить, не думаю, что он откажется что-то растолковать. Все же он знает, кто я и откуда взялся, раз у рассчитывает на меня в чем-то, то пусть информацией снабжает чтобы я не накосячил с первого же шага.
Гудели до закрытия кабака, а тот закрылся только тогда, когда часы на башне городского Совета пробили три раза. Три ночи. Или три утра, это уже как угодно. Только тогда мы вывалили на улицу и неторопливо пошли к порту. Я еще отметил, что быть хромым и пьяным не труднее чем хромым и трезвым. С ногой аккуратно не очень получается, зато общая анестезия сказывается, не так все и больно.
Город уже спал, только в районе Торговой площади и в известном мне уже Моряцком закоулке было шумно. В Моряцком шумно было всегда, такие места поэтому на отшибе всегда и строились, а в центре города гуляли все больше ополченцы, так обычно тут куда тише, если верить тем же самым ополченцам.
Ну и кроме ополченцев веселились многие, у тех же купцов праздник. Племя Горы больше не существует. Мужчины его истреблены почти под корень, а какие спаслись, то попадутся другим племенам, это уж точно. Детей и женщин помоложе распродадут купцам «с лицензией», а те, в свою очередь, перепродадут их разным островным общинам, пополнив их, так сказать, «кандидатами в граждане», а заодно и рабочей силой на те работы, на которые местных не хватает. Развезут подальше, туда, откуда домой дорогу не найдешь, да и все, там они и успокоятся. Обнаружат, что жить лучше там, где нет проблемы добыть еду, и где при болезни придет врач, и успокоятся. А дети их станут… да кем угодно.
* * *
С утра на «Чайку» зашел Василь, разбудил меня, малость похмельного, сказал:
- Пошли, суд собирается через час, по яхте судить-рядить будут.
Я как наскипидареный подорвался с койки, задел раной ее край, взвыл от боли, попрыгал на одной ноге, вращаясь волчком, а потом, чуть продышавшись и разогнав искры перед глазами, понесся умываться, забыв трость и ковыляя по палубе какими-то нелепыми кривыми шагами. Рана стянулась и напрягать бедро стало вообще проблематично.
