Сергей Галихин - Эра Водолея (главы из романа)
За его спиной стояли Богатырев и Мухин. Они оба были навеселе. И если Мухин был пьян слегка, то Богатырев уже набрался основательно. Под мышкой Мухин держал полупустую литровую бутылку мутного самогона, прижимая ее правой рукой, в которой еще была тарелка с тремя солеными огурцами, двумя свежими помидорами, несколькими кусками шашлыка, черным хлебом и двумя вилками. Левой рукой он поддерживал Богатырева.
В красном секторе каждый желающий мог гнать самогон. Нужно было лишь купить лицензию у государства. И, как ни странно, даже то, что гнали не для себя, на продажу магазинам и барам, было отменного качества. Покупатель, то есть бар, проводил анализ в течение минуты при помощи электронного анализатора, в который вставлялась карточка производителя, и если качество было низким, после третьего предупреждения лицензия аннулировалась.
— Мо-и-се-ей! — улыбаясь, гаркнул Богатырев, пытаясь перекричать оркестр, пока Чуев закусывал, и упал на соседний стул.
— Дядя Ваня, — недовольно и назидательно сказал Чуев. — Когда человек пьет, его даже змея не кусает.
Мухин поставил на стол литровину, тарелку с закуской, сел рядом с Зубковым и пожал ему руку. Костя повернулся и посмотрел куда-то в сторону сцены.
— Куда прицелился? — спросил Мухин слегка опьяневшим голосом.
— По-моему, этого человека я где-то видел, — в задумчивости ответил Костя.
Богатырев обнял Чуева за шею и что-то с чувством объяснял ему. Дядя Юра с тенью мучения на лице слушал старого, но уже пьяного друга. Костя смотрел на толстенького мужичка с бородой, одетого в потертые синие джинсы, темнокрасную майку и коричневый замшевый пиджак. Мужичок сидел недалеко от сцены, пил «Смирновскую», закусывал жареным поросенком и, чуть покачивая головой в такт музыке, следил за кордебалетом на сцене, размахивающим ногами.
— Точно, — утвердительно сказал Зубков. — Это священник из 349-й церкви. Я у него интервью брал три недели назад. Мы его с Моисеем еще в Большом видели.
— Ну и что? — улыбнулся Мухин.
— Ну… священник и в борделе…
— Оставь его, — махнул рукой Борис, — может, он ищет.
— Кого?
— Не к-кого, а ч-чего, — поправил Зубкова Богатырев и обнял теперь его за шею. — Ись-сину…
Костя посмотрел на Ивана Даниловича и не мог не улыбнуться. Глаза его были чуть прищурены, лицо раскраснелось. Было ясно, что они здесь с Мухиным уже пару часов. Что, собственно, и подтверждала на две трети пустая литровая бутылка.
— Моисей, — невнятно сказал Данилыч. — Надо отметить твое пос-сещенье этого злачного з-заведенья. Борис, наливай.
Мухин оглянулся направо, налево, и увидев за пустым столом два граненых стакана, взял их и поставил перед собой. Мутный самогон забулькал, благоухая только ему одному присущим запахом. Качество продукта, наверное, было хорошим, но вот запах… Запах сшибал с ног. Зубков испугался, что сейчас и ему нальют этого загадочного пойла, и протянул руку к графину с водкой. Пока разливали напитки, Данилыч, не переставая улыбаться, смотрел на Костю, поддерживая голову левой рукой, локтем опиравшуюся о стол.
— Кстян… — сказал Данилыч, взяв наполовину наполненный стакан и уронив голову. — Скажи ме чессно. А-а… ткуда ты взялса?
— Не помню, — искренне ответил Костя.
Взгляды Зубкова и Богатырева встретились. Сквозь пьяную пелену глаз Данилыча Костя прочел, что вопрос этот осознанный и задан не по пьянке. И ответ для Богатырева очень важен.
— Уажаю, — мотнул головой Данилыч. — Чессно сказал.
Богатырев в два глотка выпил самогон, взял соленый огурец и, с силой втянув его запах ноздрями, откусил половину. Мухин за один глоток проглотил отмеренную дозу, поставил стакан на стол и, закусив помидоркой, отправил в рот кусочек шашлыка.
Оркестр перестал играть. Зал галдел, повизгивал, заливался женским смехом и оглашался пьяными выкриками. Одним словом, жил своей обычной вечерней жизнью.
— Моисей, — заплетался языком Данилыч, — я тя люблю… пень ты старый…
— Я тебя тоже, — улыбнувшись, ответил Чуев и обнял друга.
— Давай на хрен взорвем чё-нить… — улыбнулся Данилыч. — Я знаю одно здание… Если его под корень… все карточки сотрутся.
Прикинь, весело будет…
— Однажды, двадцать лет спустя, — улыбнулся пьяный Мухин. — Я так понимаю, здесь рождается революция. За это надо выпить стоя.
Мухин встал со стула и, взяв бутылку за горлышко, разлил по стаканам самогон.
— Ах ты, морда эсгэбэшная! — прорычал кто-то за спиной у Зубкова.
Над его головой пролетела пивная бутылка, чуть задела Мухина по носу и, встретившись со стеной, разлетелась брызгами осколков. Зубков непроизвольно втянул голову в плечи и вскочил со стула. Боря повернул голову в сторону метателя бутылок. Им оказался крепкий мужик средних лет, среднего роста и животом явно больше среднего размера. Мужик был заметно пьян, но шел на Мухина уверенной походкой, сжав кулаки. За мужиком шел еще один, такой же пузанчик, только ростом он был на голову выше. Богатырев и Чуев поднялись из-за стола. Мухин, окинув взглядом стол, убедился, что у всех налито, после чего сделал шаг навстречу контрагенту и, держа литровину за горлышко, так же, как когда разливал самогон, с размаху опустил ему на голову.
Контрагент остановился, обтекая остатками самогона и осыпаясь осколками, похлопал глазами, после чего закрыл их и упал на спину. Мухин удовлетворенно посмотрел на поверженного врага и, улыбнувшись, перевел взгляд на его приятеля. Приятель контрагента посмотрел на лежащего на полу друга и поднял на Мухина злобные глаза. В зале воцарилась тишина. Все смотрели на представление, которое входило в стоимость напитков.
— Не люблю пролетариат, — прошипел Богатырев, медленно сжимая кулаки размером с пивные кружки и приподнимая их до уровня груди.
Тихо вдарила барабанная дробь. Зубков не успел опомниться, как Чуев повис на плечах Богатырева.
— Данилыч, я тебя умоляю, — уговаривал его Моисей. — Нас опять полгода сюда не пустят.
— Уди, Моис-сей, — промычал Данилыч, — он в меня целил.
— Не в тебя, а в Борю, — не отставал Чуев. — Боря сам разберется. Он аккуратно работает, а ты опять мебель поломаешь.
Зубков уже хотел ударить гада в ухо, но тут загремела мебель и пузана схватили за руки два молодых парня, у которых голова, минуя шею, сразу переходила в плечи. Пузан было дернулся, но его мягко стукнули тыльной стороной кулака по макушке, и он повис на молодых и крепких руках.
— Это что еще за бардак? — гремела на весь зал Алла, быстро приближаясь к эпицентру беспорядка.
За Аллой шли еще двое крепких молодых ребят. Только сейчас Зубков заметил, что они были одеты в одинаковые белые футболки и тренировочные штаны с белыми полосками во всю длину штанин. Объяснения были получены вместе с удостоверением полковника СГБ и улыбкой дяди Юры. Инцидент был исчерпан. Возмутителей спокойствия взяли за руки и за ноги и понесли к выходу. Юморист трубач медленно заиграл похоронный марш. В нужный момент вступили литавры.
![Сергей Галихин - Эра Водолея, или Каждый имеет право знать [СИ]](/uploads/posts/books/108058/108058.jpg)