Абдухаким Фазылов - Судьбы вертящееся колесо
* * *
Центр оцепенел от жуткого известия. Все двадцать пять картин, чудом сохранившиеся шедевры древнего искусства, картины, выполнявшие невиданной важности миссию в восстановлении истории человечества, погибли. Погибли до единой. От них не осталось и следа. Полотна были испепелены до последнего кусочка во время очередного эксперимента над ними, когда трагическая ошибка привела к внезапному всплеску потока инфракрасного излучения, в поле которого они находились. Скоро о трагедии стало известно и за стенами Центра. Весь мир словно опустил голову перед горем. Центр парализовало. Там прекратилась всякая деятельность.
* * *
- Грег, я ухожу. Насовсем. Я только теперь начала понимать, что нас почти ничто не связывает. Грегор продолжал молча смотреть на нее. - Ну скажи хоть что-нибудь! Неужели твой скрытый ум никогда не дрогнет? Это невыносимо. Неужели ты не откроешься даже сейчас? - Тамила, если ты всерьез решила уйти, то словами я ничего не изменю. Мне непонятно одно - откуда эта неприязнь ко мне? У кого угодно, только у тебя ее не должно было быть. Я же все делаю для благополучия... - Знаю, ради этого благополучия ты пускаешь в ход все свое умение разбираться в психологии людей. Только не думай, что все вокруг дураки и ничего не понимают в твоих делах. Все прекрасно видно со стороны, но ты неуловим, как призрак. Извини меня, но ты слишком хитер. Я не знаю, может быть, все это ты делаешь неосознанно. Но мне от этого не легче!.. Грегор оставался внешне спокойным. - Что тебя раздражает во мне? - В последнее время твое равнодушие к гибели картин! - А что изменится, если я начну убиваться, как все? - Мне все время кажется, что ты их уничтожил. Уничтожил потому, что они не прославляют, а показывают беспомощность метода вычислений - твоего метода. Мало того, они начали давать прекрасные результаты по методу твоего соперника. - Тамила, о чем ты говоришь, остановись! - Во всяком случае, если бы они оставались полезными только тебе, они бы не погибли. Ты бы пресек даже малейшую случайность. Ты такой. Все знаешь за десять ходов вперед. А когда теряешь интерес к чему-нибудь, то пропади все пропадом. Люди могут хоть что-нибудь получать от тебя только в одном случае, если их цели совпадают с твоими тайными интересами, разумеется, с большей выгодой для тебя. - Тамила, вся эта избитая философия меня не интересует... Ты что, обвиняешь меня в гибели картин? - Да. Я единственный человек, кто может сказать тебе об этом открыто, хотя многие, кто тебя хорошо знает, тоже в глубине души думают так же. После ваших недавних экспериментов ты потерял интерес к картинам. Я тогда почувствовала, что ты бы начал дышать спокойнее, если бы они вдруг исчезли, - проговорила она с болью в голосе. - Тамила, сейчас ведется расследование. Скоро установят виновных. Тебе тогда будет стыдно за эти слова. - Нисколько. Я знаю - среди виновных не будет твоего имени. Иначе ты был бы не ты,- вдруг она опустила голову и горько сказала, - именно эта твоя дальновидная изворотливость неприятна мне. Но ты этого никогда не поймешь...
* * *
Удар оказался сокрушительным. Казалось, он лишил Центр всего, что было достигнуто ценой невиданных усилий многих людей... Служба цветоанализа, передав картины для проведения нового цикла эксперимента по методу вычислений, сразу же приступила к усовершенствованию устройств, впервые "прочитавших" и записавших следы "биополя". Работы велись с имеющимися средствами и с большими темпами, чтобы успеть их завершить к возвращению картин. В ходе этих работ стерты с памяти машин предварительные записи четырехмерных конфигураций молекул, сделанные непосредственно с картин. Тогда никто не обратил на это особого внимания. Все считали, что скоро над картинами начнутся новые, более серьезные эксперименты с помощью более совершенных средств. Но картины не вернулись... Остались только обрывки записи визуалированной информации в виде отдельных исторических сюжетов и воспоминания о захватывающих дух просмотрах этих сюжетов, как о какой-то только что смолкшей божественной музыке... Только теперь, оглядываясь назад, все начали понимать значение всего того, что было сделано за последние месяцы. В частности, довольно быстро было обнаружено, что даже малейший "кусочек" следов этого "поля", как некое голографическое изображение предметов, нес в себе свою информацию, заключенную в мозгу человека. Оно имело невиданные до сих пор временные свойства. Его многомерная "архитектура" содержала в себе временной ракурс событий. Время, тянущееся на многие тысячелетия, как бы сжавшись в крохотный клубок, запечатлелось в пространственной микроструктуре "поля". Весь ход мыслей художника, писавшего картину, в непрерывно текущем времени тоже сворачивался в этот клубок... Одно было ясно-природа и уникальные свойства "поля" будут занимать умы и силы исследователей не одного поколения. Сейчас с грустью вспоминались часы, когда словно во вспышке ночной молнии урывками освещались исторические сюжеты, "прочитываемые" непосредственно с отпечатков следов "поля". На экранах смотрового зала теперь разыгрывались события, прокрученные когда-то в сознании художников, когда они писали свои картины... К живописному песчаному берегу синего, с белыми барашками моря подступает негустая роща из высоких деревьев с ветками, изогнутыми стволами, изрезанными глубокими морщинами. Под одним из деревьев лежит на боку огромная деревянная бочка, внутри которой сидит человек, видимо, устроивший из нее себе жилище. Солнечный свет выхватывает из темноты бочки только фигуру нищего старца в лохмотьях. Напротив, чуть наклонившись вперед, чтобы лучше разглядеть старика, стоит молодой роскошно одетый человек в сопровождении небольшой группы воинов в блестящих доспехах. Малопонятное название картины "Отойди и не заслоняй мне солнце" - видимо, было просьбой старика, гордо отвергавшего внимание к нему этого, судя по облику и осанке, одного из великих полководцев прошлого... Все знали, что решая субуравнения, составленные по мотивам этой картины, не удалось добиться ничего путного. Но в следах "биополя" она содержала море сведений из истории человечества. Уже те из них, которые удалось расшифровать до гибели картин еще не совсем совершенными средствами считывания отпечатков "поля" и вычислений, приоткрыли завесу над событиями, полностью забытыми жителями планеты. В толще краски были зафиксированы жизнь и деяния людей даже из различных тысячелетий. Художественные достоинства картины были значительно скромнее по сравнению с другими полотнами. Но писал ее, судя по информативности красочного слоя, образованнейший человек своего времени. Он держал в голове всю историю человечества. Рисуя довольно привычный пейзаж берега моря, он в то же время, по-видимому, невольно размышлял о непрерывной эволюции облика планеты за многотысячелетнюю историю... На экране мелькали глобальные геологические процессы, катаклизмы в представлении художника... Рисуя видневшиеся вдали смутные очертания древнего города, он, наверное, перебирал все достойные воспоминаний сооружения, когда-либо воздвигнутые людьми. На экране урывками возникали то зиккураты Мессопотамии, то современные живописцу стоэтажные небоскребы... В развевающемся на береговом ветру пурпурном плаще молодого полководца художник "запечатлел" историю всех великих битв и походов на Восток. На экране разыгрывались то кровавые сражения на колесницах с боевыми слонами на берегу небольшой речки Гавгамелы, то продвижение огромных колонн войск в блестящих шлемах по пыльным просторам Средней Азии, то пышные дворцовые приемы с демонстрацией образцов древней дипломатии... Временами художник вспоминал и другие крупные захватнические войны. Он их, наверное, сравнивал - на экране вдруг возникали величественные панорамы сражений моторизованных армад во времена так называемой второй мировой войны. Краски, создавшие облик и лохмотья старика-отшельника, устроившегося в бочке, сохранили летопись развития философской мысли с доисторических времен. Сотрудники Центра, затаив дыхание, слушали обрывки диспутов философов древности на далекой Земле - Аристотеля с Платоном. Видели, как корпел некий Авиценна над ответами на знаменитые семнадцать вопросов своего друга Беруни... И другие картины, хотя и не в таком количестве, но давали очень ценные сведения из потерянного прошлого. Во втором цикле экспериментов предполагалось проводить сопоставительный анализ и самосогласованный синтез сведений из разных картин. Но они погибли...
