Дмитрий Калюжный - Эквиполь инженера Шилина
Это была сеньора Камилла Гомес, испанская меценатка.
Никому не надо объяснять, как относятся к европейским доброхотам в Минске. Настороженно относятся. Сеньора Гомес прекрасно об этом была осведомлена, и даже одобряла. В самом деле: приедет эдакий господинчик, а потом или нашпионит, как последний гад, или организует подпольное обучение «оппозиционеров». Ха, смешно! Что же это за политическая оппозиция, если её надо обучать, чего она, оппозиция, должна требовать от законной власти, дабы понравиться западным учителям? Это же просто вражеская агентура, а не оппозиция.
Но за нею, за сеньорой Гомес, белорусский КГБ никаких грешков не нашёл. Она в самом деле поддерживала отдельных изобретателей и даже научные институты: помогала оформлять патенты, добывала научную литературу и необходимую технику, которую без неё вряд ли бы удалось приобрести. И ничего не требовала взамен. Весь штат составляли местные уроженцы, и по их сообщениям, никакой политической пропаганды в офисе не велось. Наоборот: она однажды устроила выволочку менеджеру, который подписал один из подшефных институтов не только на два английских и одно американское научное издание, но и, по просьбе директора, на общеполитическую американскую газету. «Мы не занимаемся политикой», – втолковывала она ему.
Разведка, проведённая в Испании и других странах, тоже не выявила на неё никакого компромата. Ни в одном западном спецведомстве такой сеньоры не обнаружилось, а из гражданских никто не мог сказать про неё худого слова. Впрочем, про неё вообще мало кто мог сказать хоть слово: у Камиллы Гомес будто бы не было биографии! Это как раз и настораживало, и КГБ Белоруссии продолжал за ней приглядывать, занося в базу данных всякие мелочи. Вроде таких: испанка понимала русский язык и не скрывала этого, а её муж Айвен (что, между прочим, значит просто Иван), дважды приезжавший погостить, – говорил только по-испански, скрывая, что понимает русскую речь. Но прокололся в такси, «подставленном» ему в аэропорту: отсчитал сумму, названную по-русски.
Ох, и странную же парочку представляли собой Камилла и Айвен!.. Но поскольку они не делали ничего во вред государственной безопасности, постольку их никто и не трогал.
Конечно, если бы чекисты дали себе труд поискать донну Камиллу не среди живых, а среди погибших, и проверили бы не досье сотрудников западных спецслужб, а файлы на тех, с кем эти спецслужбы ведут войну – то смогли бы обнаружить немало интересного!
Они узнали бы, что оная сеньора не только никакая не меценатка, но даже не Гомес, и совсем не испанка. Родилась она в Латинской Америке, сменила немало имён, и входила в руководство наиболее радикальных «левых» партий нескольких стран, возглавляя террористические отряды. И… была уничтожена взрывом реактивного снаряда, да так капитально, что даже её останков на целый труп не насобирали на площади в целый квадратный километр.
Короче, большие открытия ожидали белорусское КГБ, если бы разведчики поглубже копнули прошлое «испанской меценатки».
Но они этого не сделали.
2.
В Москве много разных районов: «спальные» и «зелёные»; «промзоны» и «деловые центры»; улочки злачные, переполненные казино и пивными, и переулочки мрачные… Имеется и «складская зона» столицы. Базы, гаражи, ангары, оптовая торговля, кустарный ремонт чего угодно, транспортные фирмы «куда изволите», артели грузчиков… Целый мир, о котором мало чего знают москвичи и гости столицы.
Сюда – в загадочный лабиринт серых стен и ржавых дверей, к складам недалече от угла улицы Рябиновой и Товарного проезда, приехал Боб Шилин. Здесь находилась фирма Муршуда Газиева.
Как всегда, в голове изобретателя помимо его прямого внимания крутились мысли на самые разные темы. А Боб лишь время от времени выхватывал то одну, то другую, вникал: на какой там стадии решение? – и опять уходил в тот слой сознания, который анализировал произошедший неделей раньше разговор с Настёной. Она опять звонила, и опять несла свою всегдашнюю ахинею. Бесила его эта ситуация.
«Надо было ей сказать, – придумывал он, – что хотя квартира приобретена в браке, но деньги на её покупку были получены до брака. Я тот аванс получил за месяц до похода с нею в ЗАГС. Так что никакой она квартиры не получит. У неё и так много чего есть, о чём я даже не знаю, и о чём она ни на каком суде по разделу имущества не скажет. А эти американцы идиоты. Если бы не кинули меня, я бы им передал технологию изготовления пластика со свойствами титана, только легче. А какого чёрта я не использовал его, когда делал свои шарики? А такого чёрта, что не на что приобрести редкоземельные… С другой стороны, я с того аванса налогов государству не платил, и если сейчас на суде признаться, то возьмут меня за хобот, и всё равно квартиру отнимут…»
Вот почему – из-за отвлечения внимания на обдумывание всякой чепухи – не заметил Боб, что улица непривычно пустынна. Как повымело всех. Не слышно гортанных выкриков потных грузчиков и весёлого матерка водителей, не видно складских начальников в их вечно мятых брюках…
На двери Муршудовой фирмы не было ни звонка, ни глазка, зато кривая скоба, заменявшая дверную ручку, держалась только на верхнем шурупе. Боб взялся за эту скобу и постучал в обитую железом дверь нижним её концом. Дверь тут же распахнулась, он сделал шаг вперёд, а сделать второй шаг ему уже помогли два дюжих мóлодца: подхватили с двух сторон, завернули умелые ручки за спину, обшмонали, заглянув даже в пустую холщовую сумку, а потом едва не пинком отправили дальше, в собственно офис.
Пролетая в полугоризонтальном положении над порогом, Боб успел подумать: «Ну, Муршуд обалдел совсем, боится меня, что ли…» Но тут его подхватили мóлодцы ещё здоровее – в камуфляже! – удивился Боб, – развернули, подняли за локти и крепко всадили задом в стул, стоявший посреди комнаты. И он прямо перед собой увидел гладкую, толстую и смуглую, но в то же время очень бледную рожу компаньона: тот сидел за столом, а с двух сторон его подпирали двое плечистых с автоматами.
При виде Боба бледность покинула лицо Муршуда, глазки его загорелись, а губы, похоже, сами собою растянулись в улыбке.
– Вот он! – закричал он. – Он здэсь началнык! Я гаварил, он прыдёт, и он прышёл, да? Меня отпустите, его берите! Я вообще нэ мэстный! Он тут живёт, я тут нэ живу!
В секунду все лишние мысли из головы Боба сбежали, и он принялся обдумывать самую главную: как отсюда уйти.
Сбоку выдвинулся молодой мужчина с хищным из-за шрама, пересекающего левую бровь и нос, профилем. Он наклонился, всмотрелся в лицо Боба, потом перевёл взгляд на Муршуда и с недоверием спросил:
– Этот?
