Елизавета Манова - Дорога в Сообитание
Плоское место - но огромное, без границ. Коричневая земля, поросшая серой травой, а впереди только небо. Впереди, направо, налево - и лишь за спиной зеленеет округлая гряда уползающих гор. Все плоско, все одинаково, все залито светом.
Никогда еще я не была такой беззащитной.
- Жарковато! - сказал Норт. Никто ему не ответил, да он и не ждал ответа. - Ортан! - сказал он. - Ты бы послал черныша на разведку. Пусть оглядится.
Ортан даже не повернул головы, но Фоил вдруг фыркнул - как засмеялся, сорвался с места и полетел. Легко, как перышко, беззвучно, как тень. Черная тень, черная точка, ничего...
- Слушай! - сказал Норт, - ты хоть скажи, что к чему. Тут ведь не спрячешься... прямо, как голый.
- Сэр Норт, - начал Ортан.
- А, к Мраку Сэров!
- Нам пока ничего не грозит, - вяло ответил Джер. - Мы у самого края Границы. Если мы проживем эту ночь, завтра будет опасно.
- Только завтра?
- Еще два или три дня. Я не знаю. Еще никто из людей не проходил Границу... если их не вели гвары.
- А я думал... когда я был мальцом, - сказал Норт, - у нас в Тилле жил один старикан-норденец. Так он говорил, будто в Трехлунье их парни с девками уходили за горы. Будто у них это было вроде свадьбы.
- Да, - сказал Ортан. - Мои родители тоже спускались с гор. Поэтому я и выжил.
- А гвары это кто - ильфы?
- Да. Так они себя называют. На истинном языке гвары значит "живущие".
- А остальные все что, дохлые?
- Норт, - сказала Элура. - Ты поглядывай по сторонам, а то сам дохлый будешь!
Норт засмеялся весело и беззаботно, и она почувствовала у себя на губах улыбку. Неужели я еще могу улыбаться?
- Фоил возвращается, - сказала Илейна.
- Он нашел воду, - ответил Ортан. - Мы там заночуем.
- А как он тебе говорит? Я ничего не слышу!
- Фоил не может говорить ртом. Мы говорим внутри.
- А этому можно научиться?
- Наверное, уж нет, госпожа, - с сожаленьем ответил Ортан. - Гвары учили нас всех. Но только самые маленькие смогли научиться.
- Я научусь, - сказала себе Элура. - Я уже дважды сумела услышать вас: когда мы спешились, и у серых камней.
Ночевали без огня. Дошли до воды еще задолго до темноты, и Ортан велел останавливаться на ночлег.
Странный родник: круглая яма с водой, а из нее вытекает ручей, кружит с десяток шагов - и исчезает. И ни одной тропинки к воде...
И трава под ногами, как неживая - серая, колкая, с неприятным блеском, а вот Фоил ест ее с наслаждением. Странно, подумала вдруг Элура, мы все как-то сразу привыкли к тому, что Фоил - один из нас. Не животное, не верховой рунг, а равный нам добродушный ребячливый спутник.
Ночь накрыла равнину. Непривычное небо, и созвездия плоско лежат на нем. Птица раскинула крылья слишком близко к земле, а Колесо видно уже целиком. И Дева взошла: льет из чаши огненную струю, широкую, тусклую полосу почти через все небо.
- Галактика, - повторила она про себя священное слов. Как странны в этой ночи слова священного Языка! Галактика. Звезды. Планеты, луны. А Мун уже проходит первую четверть. Послезавтра родится Феба. А потом наступит черед Офены. Через восемь дней начнется Трехлуние - двадцать дней, когда в небе все три луны...
Ночь теплая, но холодок прошел по спине и тронул волосы, словно ветер. Что-то должно случиться. Что-то страшное, страшнее, чем все, что было.
Илейна не шевельнулась, когда она встала, и Элура привычно накрыла ее плащом. Совсем ни к чему, ведь здесь тепло, но так уж она привыкла...
Все сразу иначе, когда стоишь. Просторная даль, посеребренная лунным светом, горьковатый запах травы - и тишина. Нехорошая, грозная тишина, даже ручей не шепчет - или он и прежде молчал? Не знаю. Не по себе.
И в стороне от нас две черные тени. Фоил лежит на траве, а Ортан сидит и смотрит в даль, глядящую на него.
Она подошла и молча присела рядом. Фоил поднял голову, посмотрел Ортан не шевельнулся.
- Не думай об этом, Ортан, - сказала она. - Не мучай себя напрасно.
- Да, я знаю, как это больно. Когда ты вне своего мира, и душа разорвана пополам: ты здесь, а все, что тебе нужно, где-то. Но это ведь мой мир погиб, Ортан! Твой мир жив, а это значит, что у тебя есть надежда...
Теперь он смотрит в глаза, и взгляд его тягостен мне и приятен...
- Иногда мне снится, - тихо сказала она, - что все, кого я любила, живы, и я счастлива в этих снах. Но даже во сне я знаю, что это не так, и ужасно боюсь проснуться. Боюсь - но все равно просыпаюсь. И, знаешь, я радуюсь, что все уже случилось, что мне не придется заново переживать эту боль. _Э_т_о_ уже случилось, Ортан. Ты _э_т_о_ уже пережил.
Теперь он взял ее руку в свои, и теплый поток уверенной силы...
- Отец так мечтал добраться до моря! Он дважды ходил за пределы Мира - на Западную гряду, но в дневнике он все время писал о море. Какое оно, Ортан?
- Разное, - ответил он наконец. - Синее или зеленое, а иногда черное. И всегда опасное.
- Это ничего, - сказала она; мягкий и нежный был у нее голос, и глаза полузакрыты. - В мире все опасно. А что за морем?
- Другая земля. Она больше и холоднее, чем наша; там много чувствующих и мало разумных.
- Чему ты улыбаешься, Ортан?
- Мы можем не дожить до утра, леди Элура. Но знаешь, мне тоже вдруг захотелось взглянуть, что за морем.
- Онои! - чуть слышно сказал кто-то, и холодок, рябивший поверхность души, вдруг грянул ударом страха. Она вскочила на ноги. Нигде ничего не видно, но звук... Странный, ни с чем не связанный звук, словно бы далеко, но все ближе, ближе, по земле волокут что-то очень большое.
- Онои, - прошептала она, словно в этом слове было спасение, и Ортан быстро взглянул на нее. Он уже тоже был на ногах - неуловимое глазом движение - и с тревогой ловил наползающий гул. Но теперь он взглянул на Элуру, и в глазах его больше нет тревоги. Он спокойно кивнул - и все сделалось как-то сразу.
Фоил оказался возле Илейны, осторожно ткнул ее мордой в лицо, она вскрикнула, села, вскочила. Фоил повернулся, предлагая садиться.
- Садись! - пронзительно закричала Элура. - Илейна! Быстро!
Норт уже рядом с Илейной. Он почти закинул ее на круп.
- Норт! - кричала Элура. - Сумки! Быстро на Фоила!
Он выполнил все, не рассуждая, и замер, наполовину вытащив меч. А она уже знала, что надо делать - сама или не сама? Или просто потому, что нельзя иначе?
- Норт! Беги за Фоилом! Живо!
- Элура!
- Мрак тебя забери! Ты что, угробить нас хочешь? Живо!
Норт пожал плечами - и вот уже черная тень неспешно плывет во мраке, унося с собою Илейну, и Норт почти догоняет их.
- Леди Элура!
- Нет!
- Бежать придется всю ночь, - мягко сказал ей Ортан.
- Я умею бегать.
И опять он взял ее руку и сжал в своих - бережно, словно бабочку или цветок, а вдали, в серебристом сиянии Мун уже двигалась слитная, громкая, черная масса.
