Андрей Геращенко - Паутина Циолковского, или Первая одиссея Мира
Капсула Абу Сина выдержала, но бронестекло полусферы обзора раскололось на две половины и они разлетелись в стороны при падении. Внутрь капсулы тут же хлынули мутные грязевые потоки жидкого метана. Тела двух космонавтов вышвырнуло наружу и понесло селевыми потоками прямо к океану. Остальных, видимо, удерживали на месте ремни безопасности. Капсулу медленно несло к океану.
- Надо что-то делать, Игорь! - потребовала Даша, со слезами наблюдавшая за искореженной капсулой, в которой должна была лететь она сама.
- Только без истерик, офицер Рыбачук! - строго предупредил Косовский: Сейчас свяжемся с командиром. Вместе примем решение.
Связь долго не стабилизировалась и видимая картинка была нечеткой - на ней в лучшем случае можно было различить контуры собеседника, но никак не черты его лица.
- Доложите, что у вас произошло? Вы уже на три часа отстаете от графика возвращения. По данным Главного Компьютера вы находитесь в эпицентре минского циклона. Он в три раза превышает предполагаемые по расчетам максимальные размеры. Кроме того, характер и мощь электрических разрядов в атмосфере вызывают серьезную обеспокоенность. Вполне вероятно, что сила тока окажется выше предельно допустимой и капсулы могут оказаться поврежденными! - голос командира звучал четко и уверенно, но Косовский чувствовал, что Андрей едва сдерживает волнение.
- Капсула Абу Сина повреждена! - перебил Косовский, не желая тратить время на формальности.
- Жертвы?! - быстро спросил Шестун, уже даже не пытаясь скрыть волнение.
- Точно не знаем. Капсулу несет в океан селевыми потоками. Купол обзора поврежден. Капсула разгерметизирована. Мы висим метрах в ста от поверхности над побережьем. Я принял решение садиться - может быть кто-то остался в живых! - доложил Косовский.
- Это слишком опасно! Я приказываю взлетать! - резко прервал Шестун.
- Но...
- Я сказал - взлет! - еще раз повторил Шестун: - Мы будем следить за вами. Взлетайте немедленно!
- Есть, командир! - ответил Косовский и взглянул вниз.
Капсулу Абу Сина подтащило к самой кромке океана и она уже наполовину затонула, зажатая ледяными торосами. Скафандров космонавтов нигде не было видно - их накрыл сель или успел поглотить океан. Косовский знал, что командир хотел спросить о Даше. Но Шестун сдержался и промолчал. И Игорь молил про себя Бога за то, что так вышло. Приказ по сути был верным, но если бы Шестун знал, что Даша на борту головной капсулы, принять решение о взлете было бы для Андрея гораздо сложнее. Слишком многие на "Мире" уже догадывались об отношениях Даши и командира и, знай Шестун о том, где находится Рыбачук, его приказ сразу стал бы двусмысленным. А в экстремальных ситуациях нет ничего хуже, если экипаж вдруг начнет считать приказы командира двусмысленными.
Повторный взлет проходил еще сложнее, чем первый. Косовский насчитал по крайней мере три прямых попадания молний в капсулу, но сами разряды на счастье оказались не такими мощными и защитное поле выдержало. Все облачились в скафандры на тот случай, если капсула все же потеряет управление и рухнет вниз - тогда неминуемо придется катапультироваться.
Перевести дух удалось лишь тогда, когда капсула поднялась над мощным облачным слоем. Над горизонтом по-прежнему зловеще алел огромный, словно налитый кровью, диск Цербера.
- Если только древний Данте писал свой ад по видениям, то видел он, наверняка, что-нибудь вроде Минска или Цербера. Представляю, что делается на самой планете-гиганте, если даже на Минске мы встретили такой прием, пробормотал Косовский, глядя на багряный диск и разрешил снять скафандры.
Влекомые первыми инстинктивными побуждениями, космонавты с криками "ура" принялись обниматься, но, взглянув вниз, на бушующие электрическими разрядами, мрачные, зеленовато-черные метановые облака, притихли. По щекам Даши покатились слезы.
- Ну все, моя хорошая! Все! Все позади! - прошептал Косовский и обнял девушку.
- Я могла быть там... С Абу Сином... Они погибли... Как нелепо! - Даша с трудом произносила слова, а затем и вовсе разрыдалась.
На экране вновь появился Шестун. Теперь, выше слоя облаков, связь была просто великолепной и на экране монитора можно было рассмотреть каждую черточку, каждую деталь лица командира. Сейчас это лицо было искажено тревогой и страданием. Косовский давно не видел у командира такого выражения.
- Доложи, кто находился в капсуле Абу Сина во время катастрофы? как-то обреченно спросил Шестун, едва сдерживая волнение.
Даша встала прямо перед монитором и, нарушая всякую субординацию, сообщила:
- Я здесь, Андрей! Я жива. Я должна была быть там... Так получилось...
- Хорошо, офицер Рыбачук. Я искренне рад за вас! - официально произнес Шестун, потому что их разговор слышала вся капсула, но затем все же не выдержал и добавил: - Все будет хорошо, Даша! Не надо плакать. Все уже позади.
ГЛАВА ПЯТАЯ
КУРС - ТЕРРА ИНКОГНИТА
(ПОЛЕТ В НЕИЗВЕСТНОСТЬ)
На месте трагедии. Спасательная экспедиция. Снегирев и его разрушители. Абу Син найден! Между жизнью и смертью? Погружение в океан. Есть живой! Похороны Абу Сина и его товарищей. Космос - Божье творение, которое никогда не открывает свои тайны полностью. Будем выполнять свой долг до конца. Совет. Терра - планета земной группы и единственное место, пригодное для жизни. Курс - терра инкогнита. Странный сон. Еще более странные видения.
Поверхность побережья ничем не напоминала о пронесшемся недавно урагане. Всю прибрежную полосу прорезали тянущиеся от стены ледника прямо к океану небольшие метановые речушки и ручейки. Красноватая, глинистая грязь по-прежнему липла к ступням скафандров, но ходить можно было уже вполне сносно.
Небо почти прояснилось и над океаном можно было легко рассмотреть красный диск Цербера, кажущийся еще более огромным из-за искажения лучей у горизонта. Оттепель усиливалась и по всему было видно, что минская весна начинает серьезно заявлять о своих правах. На поверхности океана царил мертвый штиль. Остатки льда лениво покачивались у берега и вокруг стояла удивительная тишина. На "Мире" внимательно следили за облачностью и по данным синоптиков такая погода на побережье установилась надолго. Во всяком случае, для космонавтов, занятых поисками потерпевших крушение товарищей, времени было более, чем достаточно. Но Косовский спешил - каждая минута промедления могла стоить жизни любому из тех, кто все еще мог оставаться в живых.
- Товарищ старший вахтенный офицер - я только что запеленговал один из маяков! - доложил связист.
- Далеко? - спросил Косовский.
- Метров сто от нас. Возле самого побережья. Над ним метра три грязи и льда.
