Юрий Нестеренко - Поединок
Все-таки это несправедливо, подумал Джим. Говорили — все решит разум. А выходит, что вовсе не разум, а быстрота реакции и меткость стрельбы. Впрочем, это благодаря разуму он собрал бластер, и благодаря разуму знает, в какие места на теле врага стрелять…
Пятьдесят метров. Пора? Враг не двигается, и оружия у него не видно. Еще немного…
Сорок. Надо бить наверняка, только наверняка. И времени целиться не будет. Нет, отсюда не попасть.
Тридцать. Кажется, что сердце вот-вот разорвет грудную клетку.
Двадцать. Может, на таком расстоянии альфианину и оружие не нужно? Может, он плюется ядовитой слюной или что-то вроде? Эх, надо было получше изучить его анатомию…
«Подходить ближе — это безумие», твердил себе Джим, машинально укорачивая шаг, но все же двигаясь вперед. «Если я промахнусь, второй шанс будет вряд ли», отвечала вторая половина его сознания.
Шаг. Еще шаг. И еще.
Рука импульсивно рванулась за спину, хватая рукоятку бластера. Ноги спружинили, готовясь бросить тело в строну, уводя с линии ответного огня. Крик ярости и страха вырвался из груди Джима, в то время как вторая рука уже перехватила ствол, и палец давил лунку гашетки.
Какая-то серебристая дымка окутала тело альфианина. Защита! Он все же не такой голый, как кажется! Клешня извлекла откуда-то из-под брюха какой-то предмет — ага, вот и оружие!
Джим перенес огонь на эту клешню, и предмет разлетелся на куски. Альфианин рванулся в сторону, но ствол бластера разворачивался следом за ним. И серебристая дымка начала тускнеть. Альфианин понял, что ему не убежать, и бросился прямо на Джима. Землянин попятился, не переставая стрелять. Дымка исчезла совсем. Получай! Получай, тварь!
Суставчатые конечности подогнулись, и грузное тело рухнуло в песок у ног Джима. Но страшные клешни и щупальца-пасти все еще тянулись к землянину. Бластер выплюнул последние сгустки энергии. Только тут Хоппер почувствовал боль от ожога в руке, державшей раскалившийся ствол.
Бесформенная груда мяса истекала кровью. Последнее неперерубленное щупальце приподнялось, щелкнуло зубами и бессильно вытянулось на песке. Альфианин был мертв.
Джим отшвырнул бесполезный уже бластер и поднял лицо к серым небесам.
— Я выиграл!!! — ликующе закричал он, раскинув руки.
— Ты проиграл, — ответил спокойный голос.
— Ч…что? — поперхнулся землянин.
— Ваша раса — раса прирожденных убийц. Ваш основной метод насилие. Ваша цивилизация несет угрозу космосу и должна быть уничтожена.
— А альфиане?
— Альфиане будут свободно развиваться.
— Но… это же нечестно! Он тоже пытался убить меня!
— Нет. С самого начала и вплоть до последнего момента он пытался наладить контакт с тобой. Его насильственные действия были лишь защитой.
— Но вы же сами! Вы сами сказали, что я должен его убить!
— Ничего подобного. Тебе и альфианину был прочитан один и тот же текст. Не наша вина, что в вашем языке слово «поединок» имеет именно такой оттенок. Это лишь закономерный показатель агрессивности вашей расы. В нашем тексте ничего не говорилось о необходимости убийства и вообще насилия.
— Вы говорили, что между нами и альфианами будет война!
— Мы говорили — если будет война.
— А если бы мы смогли с ним договориться? Кто бы тогда проиграл?
— Никто бы не проиграл. Вы бы оба выиграли. Ваши цивилизации доказали бы, что смогут жить в мире друг с другом.
— Вы грязные ублюдки! — закричал Хоппер сквозь слезы, колотя кулаками по песку. — Такие правильные, да? Чем вы лучше нас?! Вы собираетесь убить 6 миллиардов человек!
— Опять ты за свое. Речь шла об уничтожении вашей цивилизации, а не об убийстве. Вы будете возвращены в животное состояние.
— Мы эволюционируем, — сказал Хоппер с ненавистью. — Мы эволюционируем снова!
— Возможно, — равнодушно согласился голос. — К этому времени альфиане уже колонизуют вашу планету. У нас есть все основания считать, что они разумно распорядятся вашим дальнейшим развитием.
1998
