Валерия Аальская - Головастик
Однако мы были Старшим Домом Фииншир, и на людях мы все вместе заразительно хохотали над совершенно несмешными анекдотами, проникаясь родственным духом, — все это делалось ради "чести и лица Дома", но теперь я понимаю, что тогда это мне безумно нравилось…
Но стоило гостям уехать — и мы снова разбредались по своим комнатам, глядя друг на друга, как на совершенно чужих людей, по странной случайности оказавшихся в одной комнате. Мы все были одиночками — кроме, пожалуй, Винкл, милой девчушки, которой до образа ангелка не хватало только крылышек и нимба, души нашей семьи и нашей виллы. Теперь я понимаю, что отец отнюдь не ненавидел ее; он не мог ее ненавидеть и даже, пожалуй, любил свою младшую, милую, многообещающую дочь, хоть ее гены и не были особенно чисты — мы верили, что они не повлияют на ее судьбу. Любил — и до последнего надеялся… Было ли его показательное безразличие к Винкл способом примириться с ее смертью?.. Я не знаю ответа на свой вопрос; но даже если и было, он не мог бы придумать ничего более жестокого по отношению к своей дочери, даже если бы специально старался.
Тогда я был молод и горяч; теперь же я понимаю, что моя семья не была ни хорошей, ни плохой — она были лишь порождением своей эпохи погони за чистокровностью, — что, впрочем, не меняет моего к ней отношения.
Под моими ногами шуршали листья; я бездумно свернул на Аллею Волков, затем на окольцовывающую виллу и ухоженную часть парка Аллею Сердца, названную так за растущие здесь цветы, а после и вовсе двинулся в "дикий" сад по заросшим дорожкам безо всяких мраморных плит. Я не боялся здесь заблудиться — этот парк был знаком мне, как собственная ладонь; ноги сами несли меня к далекой обвитой виноградом беседке у обрыва, на дне которого журчала небольшая, но буйная речушка. Поскольку мысли меня одолевали исключительно темные, лучшего места я не смог бы найти.
Дорожка, кое-где еще вымощенная потрескавшейся брусчаткой, становилась все уже, пока окончательно не превратилась в теряющуюся в траве тропку. Отец любил дикую, заброшенную природу; это тот редкий случай, когда наши вкусы совпадают. Мы оба любили эту беседку, шутливо и метко прозванную в нашей семье комнатой плохого настроения. Гулять по мрачному саду, обдирая кусты "разбитого сердца", и травить душу были воистину взаимодополняющими действиями.
Дальше тропинка уходила влево, но идти кругом мне не захотелось; я свернул, и уже через несколько десятков шагов вышел к каменному склону оврага, за который вцепилось приметное, необыкновенно кривое деревце. Еще немного влево, вдоль обрыва — и вдали уже показалась беседка, да так резко, что я остановился, как вкопанный.
На скамейке в укромном углу Ал и Винкл целовались.
Я резко сдал в кусты и пошел обратно той же дорогой, стараясь поменьше шуршать, хотя сейчас они вряд ли заметили бы меня.
На душе было пусто и гадостно. Я медленно шагал по растрескавшимся плитам и чувствовал себя странно одиноким и всеми покинутым.
— Ал, это просто безответственно!..
— Что — безответственно?.. — невозмутимо уточнил Аластор, глядя на меня поверх тома "Политологии…".
— Пудришь девчонке голову!
Обсуждаемая "девчонка" сидела сейчас в башне и, как надеялся гувернер, учила физику. Впрочем, я не удивился бы, узнав, что это время она посвятила докачиванию какого-нибудь эльфа из online-стратежки до шестнадцатого уровня…
— Тор, я не понимаю, о чем идет речь, — таким же безразличным тоном заявил Ал.
— О Винетт, разумеется, — раздраженно произнес я. — И о том, что вы с ней…
— Так, подожди. — Я подавился своими возмущениями и покорно запихнул их обратно. — Тебе-то какое до всего этого дело?..
— В смысле?..
— В таком смысле. Ты ей кто?.. Брат, парень, муж, отец, престарелый дедушка?..
Я поперхнулся.
— Вот и не лезь не в свое дело.
— Винетт, — официальным тоном заявил я, — гость нашего Дома, сестра моего лучшего друга и хорошая знакомая младшей леди рода Фииншир…
Аластор оценивающе на меня посмотрел.
— Просто "гость Дома", образованием которой занимается гувернер леди. "Сестра" "лучшего друга" которая ни разу не связывалась с родными и всегда сворачивает разговор, когда речь заходит о ее семье. "Хорошая знакомая", гуляющая с воспитанником, играющая в "Territoria", хамящая Саре, доводящая главу Дома и совершенно не интересующаяся здоровьем Алисы… Кстати, а эта самая Алиса-Винкл — просто фантастическое существо!.. Никто о ней ничего не знает, никто о ней ничего не горит, она, по заявленному, прикована к постели — но на вилле даже нет врача! Кстати, судя по тому, что я слышал на кухне, она еще и ничего не ест… и, между прочим, весьма сомнительно, что гостье Дома отвели бы комнаты в хозяйском крыле. Тор, ты ничего не хочешь мне сказать?..
Я немного помолчал, делая вид, что паркет в Розовой гостиной — самое интересное, что я когда-либо видел в жизни.
— И еще, я навел справки… по официальным данным переписи прошлого года, на Корсарии всего одна девушка по имени Винетт, причем она живет в Южном Солнце, у нее четверо детей и в июне ей исполнилось сорок два года. Итак?..
Судя по всему, ответ ему был не нужен.
— Ну ты и жук!.. — с восхищением произнес я. — И когда ты заподозрил?..
— Честно?.. Еще в самом начале, когда мы ездили на пикник к Лебяжьему озеру.
Я приподнял брови.
— Видишь ли… Чуть больше шести лет назад мой отец впервые решился взять меня на Прием — по иронии судьбы, его проводил именно Старший Дом Фииншир. Он был первым в моей жизни, и тогда меня восхищало все: долгий полет, который я провел у холодного иллюминатора, колючее местное солнце, ваши скалы, ваши фонтаны, ваша вилла — все эти залы, переходы, множество людей… Я запомнил его в точности, до последнего мгновения…
Я уже понял, к чему он клонит, но не стал перебивать.
— И знаешь, что меня особенно удивило?.. В самом конце Приема вместо оркестра играла девушка, прелестное существо, младшая леди Дома Фииншир… Тогда я подумал, что этот голос невозможно забыть — и, знаешь, я был прав.
Я молчал — я весьма смутно помнил тот Прием и того длинного, угловатого подростка, которым тогда был Ал, но зато хорошо помнил эту песню.
— Вы лгали мне, — весело произнес Аластор, опираясь на перильца. — Но, знаешь, я не в обиде — думаю, я поступил бы так же. Но я вам все-таки не враг… Может, ты объяснишь?..
Я колебался лишь несколько мгновений.
— Спроси у Винетт… Винкл, — твердо произнес я. — Это ее тайна, вот она пусть и решает.
Ал кивнул и двинулся к дверям.
Разгорался закат — светлый, яркий, чистый. Золотеющий парк таинственно шелестел осенними листочками, заманивая в сумрак и прохладу… больше всего на свете я хотел сейчас оказаться там, и вечно сидеть на скамейке, ничего не зная и ни о чем не думая.
