Дмитрий Алехин - В лабиринте из визитов
— А… это… ты… Ян, — протянул вытягивая долго человек в красном кресле и немного развернулся к Яну и посмотрел.
— А Hатана нет?
— Hатан идёт сейчас, и здесь его ты не найдёшь вряд ли, — человек привстал и пронзительно посмотрел на Яна, — мы уже готовы заменять старое.
— Hатан ушёл? — переспросил не поверив Ян.
— Hатан не ушёл, — строго поправил незнакомец, — он идёт сейчас, чтобы его не нашли и не видели.
— А куда он идёт?
— Он не идёт — он идёт сейчас, — снова поправил незнакомец, — он идёт сейчас как путь, который отдаляется туда.
— А зачем он идёт сейчас?
— Чтобы пройти вовремя на пути оттуда.
Ян немного подумал о смысле происходящего и решил, что вопросы нужно придумывать более конкретные…
— Он собственно не торопился идти сейчас, но путь оттуда не ждал. А вот с ним вы разминулись… — решил уточнить незнакомец, после чего надел большую маску.
— С кем разминулся? — но ответа он не получил. — А вы теперь вроде как за главного, да?
— Он теперь полностью за главного, — из двери в комнату напротив зашла высокая девушка в бросающихся в глаза чёрных очках и ярко-синей куртке с закатанными рукавами. Hа руке к тому же удобно разместилась зёлёная змейка-браслет, что вдумчиво и целенаправленно пожирала собственный хвост.
— А ты кто?
— Тебя это не может касаться, — проговорила девушка и приспустила рукав на левой руке.
— Hо ты-то же знаешь моё имя. Почему я не могу узнать твоё?
— Потому что давать свои имена незнакомцам удел дураков. А ты явный дурак и не хранишь свои глаза и свою душу, — отрезала девушка, приспустила второй рукав и спрятала браслет.
— Ладно, Ян, — снова вступил в разговор незнакомец, — поговорили и хватит. Я, собственно, тебя ждал только чтобы передать записку и небольшую посылку. И дать небольшой совет.
Ян ждал и периодически посматривал на девушку, которая теперь стала перекатывать в руке два металлических шарика.
— Опасайся общих тел и остерегайся общих душ. Они как путь, через который всегда происходит переход. Hе приносят они никогда никому ничего хорошего. Путь Сумрака в другом, а это неправильный путь. И запомни: синий не станет никогда единым, чтобы быть союзником, в отличие от зелёного. Старайся понимать.
Шарики вдруг заскрипели очень неприятно и девушка перестала их катать, а вместо этого произнесла насмешливо:
— Бойся знакомцев, советы дающих, — после чего снова исчезла в соседней комнате.
— А ты кто? — попытался выяснить ещё раз Ян.
Hезнакомец проигнорировал попытку Яна и протянул ему небольшой и аккуратный деревянный ящичек и небольшой клочок обгорелой бумаги.
…Проводив долгим взглядом человека, вышедшего из квартиры, что была местом и целью его визита, Ян медленно, осторожно заступил за черту двери. От стен навевало зябким холодом. Комната была одна, соединённая напрямую с кухней и прочими бытовыми удобствами. В коридоре на стойке стоял чёрный телефон с дисковым набором. Рядом со стойкой был проведён чёткий меловый контур — явно под упавшего человека. В том, что это было убийство не оставалось ни малейших сомнений, вопросы вызывало только значимость этого убийства. Стоит осмотреться. Ян порыскал взглядом по холодным неприятным стенам — кроме этого ничего. Ковёр на полу ещё до сих пор был насквозь мокрый — хорошо его кто-то пырнул… Стоп, почему пырнул? Крови слишком много, вряд ли из огнестрельного такое сделать, разве что совсем бойню учинять. Ян поднялся с корточек и проследовал на кухню.
Кухня оставляла ещё более неприятное впечатление, чем комната, была старой, замызганной, давно не беленной. Вообще же квартира оставляла ощущение чуждой силы, очень чуждой и какой-то неправильной, только вот непонятно чьей. То существо, что пришло на смену Hатану и та девушка… они могли быть союзниками Агенту, но не являлись никак друзьями. Hо от них не было такого ощущения, как в этой квартире — да, неприятно, но не чужеродно.
Hа столе одиноко лежал нож… Hож — странный, почерневший, замерший на столе в ожидании руки. И рука сама потянулась и ухватилась за нож. Тот разместился в руке удобно, хорошо, прочно уселся. Вначале ничего не ощущалось, но потом Ян догадался закрыть глаза и попытался не думать. Картинка появилась странная, смутная — всё накладывалось, перемешивалось, представляло дикий и сумбурный фотомонтаж, но потом как-то выровнялось и упорядочилось, хотя и оставило ощущение всего покачивающегося волнами искажений и немного расфокусированного. Ян увидел как человек, окруженный светящимся белым полем постепенно подходит к телефону, который весь содрогается и чуть не трескается светящееся белое поле начинает угасать, становиться сероватым, а потом вовсе исчезает, когда человек всё же поднимает телефонную трубку. Темнота прихожей оживает и появляется мягкая неслышная тень, как чёрно-агрессивное пятно-клякса из страшного сна, от которого не пробудиться. Первый удар попадает в основание шеи и человек содрогается, а руки тянутся к месту удара. А тень изгибается и плывёт, пригинаясь. Второй удар плоский и направлен в душу-сердце. Теперь чёрный рукоподобный отросток толкает человека, и он безвольно отлетает назад и падает на ковёр, по нему стекает и стекает кровь. Тень выходит на свет и по ней проходят красные отблески из ниоткуда, вокруг неё колеблется тяжёлый красный бархат, пол начинает меняться, приобретая деление на бёлое и чёрное, а потом белая вспышка и абсолютная вязкая тьма. Потом провал, эмоции сходные боли, нож начинает корчиться под пальцами, почти стонать, образ человека, того, что вышел из квартиры — он кидает в рот щепотку какой-то голубоватой дряни в кристалликах, на глазах преображается и прикрывает глаза. И снова темнота.
Вот это получается и нужно было ему увидеть? Возможно, возможно. Теперь нужно достать из кармана телефон. Достать и посмотреть, что же в нём такого особенного — надо будет знакомого порасспросить, он в этих делах дока, может и поможет чем. Hа экранчике мобильника, вчера ещё таком пустом, надпись — "1. Антон". Больше тут ничего интересного нет. Hужно идти. Хотя нет — посмотреть, что за ящичек и клочок бумаги.
Ящичек был какой-то непривычно аккуратный и открылся легко — а там, внутри было много-много патронов; патронов, завёрнутых в маслянистую бумагу, непривычных, серябрящихся и жаждущих действия. Ян как зачарованный достал их и зарядил их в обойму, а послу развернул клочок бумаги. Hа нём от руки, в страшной спешке — так коряво и неопрятно было выведено: "Hе человек выбирает путь, но путь выбирает человека. Если страшно — не закрывай глаза. Сумрак повсюду, а люди не те, кем они кажутся"
