Роберт Силверберг - Как все было, когда не стало прошлого
Брайс обратился к мэру:
- Я хотел бы, чтобы в шесть часов тридцать минут вы обратились к народу с призывом сохранять спокойствие. Мы дадим вам все, что нужно будет сказать.
Мэр промычал что-то нечленораздельное.
- Не беспокойтесь, - сказал Брайс. - Вот вам слуховой аппарат, я скажу вам все, что надо. Сосредоточьтесь на том, чтобы говорить внятно и смотреть в камеру. Если вы будете дергаться, словно испуганный кролик, нам всем конец. Если вы будете выглядеть спокойным, мы, может быть, и выпутаемся.
Мэр закрыл лицо руками.
Тед Камакура шепнул:
- Нельзя выпускать его в эфир, Тим! Он сломался, и это будет заметно!
- Мэр города обязательно должен показаться, - возразил Брайс. Дай ему двойную дозу возбуждающего. Пускай произнесет одну единственную речь и отправляется домой.
- А кто тогда будет говорить потом? - спросил Камакура. - Ты? Я? Шеф полиции Деннисон?
- Не знаю, - протянул Брайс. - Нам нужен авторитетный человек, чтобы выступать примерно каждые полчаса, и будь я проклят, если у меня есть для этого время. Или у тебя. А Деннисон...
- Могу я предложить кое-что, джентльмены? - это был старый космический волк Браскет. - Я хочу предложить себя в качестве информатора. Вы согласитесь, что у меня довольно большой авторитет. И я привык разговаривать с людьми.
Брайс с ходу отмел эту идею. Этого чокнутого правого, этого сочинителя страстных бредовых посланий в каждую газету штата, этого современного Пола Ревира? Его - в информаторы? Однако, подумав, он согласился. Никто по-настоящему не обращает внимания на такие крайние политические взгляды. Пожалуй, девять из десяти жителей Сан-Франциско, если не все десять, видят в Браскете всего-навсего героя Первой Экспедиции на Марс. Командор был старым конем чистых кровей, элегантный, подтянутый, свежий. Глубокий голос, немигающие глаза. Воплощение силы и уверенности.
Брайс сказал:
- Командор Браскет, если мы сделаем вас Председателем Комитета Общественного Спасения...
У Камакуры перехватило дыхание.
- ...могу ли я быть уверен, что заявления, которые вы будете делать с экрана, будут строго ограничены рамками решений, вырабатываемых Комитетом в целом?
Командор Браскет холодно усмехнулся:
- Вы хотите, чтобы я был вашим ставленником, так?
- Нашим информатором с официальном титулом Председателя.
- Как я сказал: ставленником. Хорошо, я согласен. Я буду послушно открывать и закрывать рот, словно марионетка, и не позволю себе своих радикальных экстремистских высказываний. Вы ведь этого хотите?
- Я полагаю, мы верно поняли друг друга, - сказал Брайс и улыбнулся, получив в ответ на удивление теплую улыбку.
Он нажал клавишу на панели информационного устройства. Кто-то, находящийся восемью этажами ниже, откликнулся, и Брайс спросил:
- Что нового говорят анализы?
- Я переключу вас на доктора Мэдисона.
На экране возник доктор Мэдисон: пухлый краснолицый мужчина, похожий на торговца пивом. Он возглавлял отделение радиоизотопов и знал свое дело.
- Это действительно водопровод, Тим, - сказал он сразу же. - Мы говорили это еще полтора часа назад, а теперь мы знаем это наверняка. Я выделил следы двух супрессантов мозга, и похоже, там есть еще третий. Одно хорошо: все это не смертельно.
- Расскажи мне про них, - попросил Брайс.
- Прежде всего, мы имеем целую кучу производных ацетилхолина, начал Мэдисон, - которые рассоединяют синапсы и нарушают кратковременную память. Затем имеется еще что-то вроде производного пуромицина, расщепляющего белок, влияющее на РНК памяти и затрагивающее более глубокую память. Подозреваю, что мы можем столкнуться с каким-нибудь новым экспериментальным амнезификатором, с чем-то, чего я пока еще не выделил, способным вызвать повреждения основной моторной памяти. Так что мозг поражается и сверху, и в середине, и в глубине.
- Это многое объясняет. Люди, не помнящие, что они делали вчера, люди, не помнящие взрослую жизнь и те, кто не может вспомнить даже собственного имени... эта штука задевает все уровни.
- В зависимости от метаболизма, возраста, структуры мозга и количества выпитой вчера воды.
- Вода все еще отравленная? - спросил Брайс.
- Я осмелюсь сказать, что нет, Я исследовал пробы воды из районов, близких к месту забора. Там все в порядке. Служба водоснабжения провела проверку по всей линии; они говорят то же самое. Видимо, эта дрянь попала водопровод вчера утром, дошла до города и теперь вся уже сошла. В трубах может что-нибудь остаться, поэтому с водой пока надо быть поосторожней.
- Что говорит фармакопея о действии этой штуки?
Мэдисон пожал плечами.
- Одни предположения. Тебе известно, об этом больше, чем мне. Это пройдет?
- Только не в обычных условиях, - ответил Брайс. - Происходящее можно рассматривать как процессы обрыва соединительных цепей и копирования поврежденной памяти случайным образом. Так сказать, перевод, на другой путь - а именно: создания дубликата поврежденного места при том, однако, условии, что эта копия не будет, в свою очередь, стерта. К одним людям память вернется, хотя и по кусочкам, через несколько дней или недель. К другим - нет.
- Прекрасно, - сказал Мэдисон. - Ладно, не буду тебя отвлекать, Тим.
Брайс щелкнул выключателем и обратился к представителю коммуникационных сетей:
- У вас есть слуховой аппарат? Приладьте его за ухо достопочтенному мэру.
Мэр затрепетал. Аппарат был установлен на место.
Брайс сказал:
- Мистер мэр, я собираюсь произнести речь, а вы будете повторять ее вслед за мной. Вот о чем я хочу вас попросить прежде, чем дать вам время собраться: внимательно вслушивайтесь в то, что я буду вам говорить. Говорите не спеша и представьте, что завтра выборы и ваше избрание зависит от того, как вы сегодня будете держаться. Не стоит зажимать себя. Передача пойдет с пятнадцатисекундной задержкой, у нас есть стирающее устройство, так что мы сможем исправить любую вашу оговорку. Нет абсолютно никаких причин держаться напряженно. Ну как? Способны вы выложиться?
- У меня голова идет кругом.
- Просто слушайте то, что я буду вам говорить и повторяйте это в камеру. Отбросьте все свои политические рефлексии. Сейчас вам представился удобный случай показать себя героем. Мы переживаем исторический момент, мистер мэр. Все наши поступки будут потом изучаться, как изучают сейчас события пожара 1906 года. А теперь начали. Повторяйте за мной: "Люди прекрасного города Сан-Франциско"...
Слова легко слетали с губ Брайса и, чудо из чудес, мэр повторял их чистым и звучным голосом. Окончив речь, Брайс почувствовал вздымающуюся внутри него волну силы и уверенности, словно он был избранным вождем города, а не самозванным диктатором. Это было любопытное чувство, граничащее с экстазом. Лиза, наблюдавшая за его действиями, послала ему влюбленную улыбку.
