Евгений Торопов - В мире хищных зверей
И когда они полчаса дрыхли перед закрытым шлагбаумом, за которым, брякая буферами и чмокая отошедшим рельсом, телепался по стрелкам товарняк, желтое пятно еще стояло и стояло.
- Виола, - как будто ни в чем не бывало спросил Миня, - ты Дудзика знаешь? Сосед через гараж напротив. У него еще сын в Лицее.
- Ну и?
- У них в позапрошлом году квартиру обворовали, они железную дверь поставили; потом, в прошлом году, их месяц досаждали телефонными звонками, высчитали когда все отлучатся из дому, срезали плазменным резаком замок и снова обокрали. Тогда они договорились с соседями и вскладчину приобрели на весь подъезд домофон, а себе еще и супердверь. Так три дня назад снова залезли - через крышу - и обобрали подчистую, видно даже не торопились. Драгоценности, шубы, технику - все! И самое интересное, что никто ничего не видел.
- А может и видели, да промолчали - откуда мы знаем?
- Может и видели. Ну а полиция поискала - тю-тю. Дудзик, бедняга! Представляешь его состояние?
- Вот так! - сказал Поэт, обращаясь к Егору.
Егор кивнул головой.
"Черепашка" взлетела на запруженный машинами мост, перекинутый полосатой трапецией над свободными водами великой реки от взметнувшегося ввысь правого берега до растекшихся слева мокрых пятен заливных лугов, и выскочила на скоростную трассу до Багадага. Самое трудное на этом пути было выехать из города. Теперь уж в окно виднелись косяки резиновых лодчонок с рыбаками и усиками удочек, кустарники по пояс в воде и неоседающий пух белых облаков.
- А у моего друга был кот, - стал вспоминать Поэт, - кот Лизка. Своенравнейший котище - жуть. Гордец страшенный. Он по карнизу одиннадцатого этажа ходил по всем соседям. Зайдет, бывалыча, к кому-нибудь на кухню, - умный, чертяка, - открывает морозилку и жрет сосиски от души. Любые дверцы открывал.
- И что? - спросил Егор.
- Ничего. Его потом, говорят, в форточку выбросили. Да, кстати, Миня, я все хотел спросить!
- Спрашивай.
- В последнее время заметно участились встречи людей с привидениями. Это связывают с деятельностью комбината.
Минилай поморщился и, не отрывая взгляда от дороги, сказал:
- Иной раз, сами того не замечая, мы спрашиваем о вещах, о которых другие дают подписку о неразглашении...
- Да ладно тебе! Все же все знают! Киберпсихика, "невидимки", "ловушки", визиоэффекты?
- Молчание, как говорится, жизнь.
- Гм! - Поэт очевидно рассердился и обиделся. - Если в обществе существуют общественно значимые тайны, оно не может называть себя демократическим.
Вскоре целыми грибными полями потянулись дачные домики. Свернув в лесополосу у развилки шоссе и поковыляв по разбитым колеям грунтовой дороги, они приехали. Миня открыл ворота и загнал "черепашку" на бархатистую зеленую лужайку перед изящной избушечкой.
- Вылазь, - сказал он, - гвардия!
- О, как мило, - воскликнул Поэт и разразился: - У-лю-лю-лю-лю... Райское местечко.
Егор огляделся. Бабочки слетали с цветка на цветок. Прожужжал над головой, словно стратегический бомбардировщик, мохнатый слепень. Из-под припухлых листиков земляники жеманно выглядывали красные ягодки, интересуясь - кто же это пожаловал?
- Это божественно, - плясал и скакал Поэт. - Такую природу я люблю безопасную, обузданную. А в Слободке не природа - зверь!
- Минечка, - заласкалась Виола, - вы с пылу с жару не желаете за землею съездить? А я пока стол приготовлю! Баньку.
- Поедете? - грудным голосом спросил Миня.
- За землей? - не поверил и улыбнулся Поэт. Егор давно подметил, что тот остро реагирует на смешное или нелепое.
- Это образное выражение - земля. Земли море! Нет хорошей земли.
- Удобрения, что ли?
- Да... Навоз.
- Где?
- На ферме.
- А его разве не развозят машинами?
- Ну конечно развозят. Только за баснословные цены.
Поэт оглянулся на Егора.
- Украсть, что ли?
- Если хочешь, назови так. Но я себя оправдываю вполне приличной причиной: ферме назем мешает. И если я беру его, то этим помогаю им в подготовке к встрече с санинспекцией.
Поэт вторично оглянулся на Егора.
- Ну поехали, - сказал тот, ему было все равно.
- А там шибко шугают таких? - еще раз перестраховался Поэт.
- Иногда, - ответил Минилай. - Меня - ни разу.
- Мне все равно, - сказал Егор. - Ехать так ехать. Я тебе доверяю в этом смысле.
- Но при чем здесь доверие! Есть вопросы, связанные с личной ответственностью, где человек уже не может просто копировать опыт других, он делает абсолютно свой выбор.
- Не вижу разницы.
- Как хочешь, - сказал Поэт. - Тогда вперед... Прицеп есть? - спросил он Миню. - Или мешки взять, да пару вил.
- Да, мешки возьмем.
Миня ушел за ними, а Егор с Поэтом стали вытаскивать из машины все ненужное, чтоб не возить взад-вперед лишний груз. "Вот у них какие разговоры, - размышлял Егор. - Вот о чем. А как говорят и что делают, тем, верно, и живут. Вот тебе и город. Познал?.. Мало. Это лишь кусочек большой жизни...
- Поэт! - окликнула подошедшая Виола, - на, - она протянула Поэту спелое желтое, мокрое от ополаскивания яблоко. - А это тебе, - протянула Егору второе. - Наши, - с гордостью сообщила она.
- М-м-м, - откусил Поэт, - прелесть. Аж сахарные.
Виола заулыбалась. Из избушки вышел Миня с вилами и мешками.
- Готовы? - И жене: - Никому не открывай.
- Приедете - к баньке, - ответствовала та. - Ни пуха!
- Навоза! - ответил ей Поэт и засмеялся.
Первые полпути ехали молча, Поэт чему-то улыбался, мечтательно возводя глаза и шевеля губами. Ехали полями, по пыльной ныряющей дороге, ехали златоусой рожью.
- Остановись пожалуйста, - вдруг среди поля попросил Поэт и тронул Миню за плечо. Миня подумал и притормозил. Поэт лирично вылез, развел руки вширь, потягиваясь и, одновременно, пытаясь объять вселенную. - Благодать все-таки, - прошептал он. - Выходите, - крикнул он друзьям в машине, посмотрите какая здесь благодать. По этой пыли охота ходить босиком, эти колосья охота трогать руками, выходите! Взгляните на ласковое лазоревое небо. Ах как хочется жить в такой атмосфере, чувствовать себя в безопасности, ничего и никого не бояться, знать что нет в таком мире подлых подвохов. Здесь обретают успокоение!
Он снял обувь и босиком пошел в злаки, осторожно раздвигая золото руками и вскоре скрылся в них с головой.
- Чего он? - спросил Миня, - по нужде?
Егор смолчал - сдержался. И параллельно подумал: "Шагая по жизни теряя малое, мы приобретаем малое; приобретая великое, мы безвозвратно теряем великое".
Струны воздуха трогало порывами ветра, носились стрижи, гоняясь за мошкарой. Метра на два в сторону вдоль дороги лежал мягкий половик из подмятой колесами комбайна ржи и невдалеке от их "черепашки" в этом коврике Егор разглядел валявшуюся оторванную собачью ногу со свисавшими обрывками побелевшего мяса. Потом их обогнал урчащий мотоцикл, везший копнушку сена, и оставил сидеть в загашнике из поднятой пыли. Наконец, вернулся несколько омраченный Поэт. Миня ему ничего не сказал и завел двигатель.
