Честер Андерсон - Десять лет до страшного суда
— Ладно, согласен, — ответил Смит. — Значит, нам нужно арендовать мастерскую. Но как это сделать?
Арендовать мастерскую на Лиффе означало примерно то же, что арендовать мастерскую на Терре. Хард и Джон в поиске свободного помещения до одури в голове исходили все деловые кварталы Лиффдарга.
— Самое важное, что нам необходимо постоянно помнить, сынок, это то, что мы ищем не просто помещение, а помещение за минимальную арендную плату. Если люди узнают о том, что мы большие моты, мы привлечем к себе внимание всего города и нам не удастся ничего сделать. А мы не должны привлекать к себе внимания.
Наконец, они нашли помещение, которое их устраивало, на улице Хромого Далбера, прямо рядом с таверной. Даже Джон, который был привязан к терранским стилям в архитектуре, вынужден был признать, что здание впечатляющее. Большинство зданий на Лиффе представляли собой приземистые строения, слепленные из гипса, кое-как обработанных деревянных деталей и в редких случаях — из отесанных вручную досок; большинство из них было покрыто чем-то, напоминающим солому. Джон не был уверен, что эта штука действительно называлась соломой, поскольку иногда ему казалось, что солома — это то, чем, кажется, были покрыты давно вымершие на Терре животные, которые назывались «птицы». Он должен обязательно не забыть спросить Ансгара насчет соломы.
Но здание на улице Хромого Далбера было действительно впечатляющим — во всяком случае, не было видно соломы, или как там называются такие покрытия; оно полностью был сложено из блестящего белого камня, и в этом отношении было единственным во всем городе; в дополнение ко всему этому, оно было четырехэтажным, что делало его в этом городе настоящим небоскребом.
— Раньше оно принадлежало Храму, — доверительно поведал домовладелец. — Когда-то здесь жили Маленькие Сестры. — Он ухмыльнулся. — Поэтому я и могу сдать его в аренду за столь мизерную плату.
— Но нам нужен только первый этаж, — напомнил ему Джон.
— Что вы имеете в виду под «мизерной платой»? — осведомился Хард. Поскольку он, вполне естественно, вел все переговоры, домовладелец ответил именно ему.
— Совершеннейший пустяк, — пробормотал он. — Всего девяносто семь далберов в месяц.
— Я так и думал, — сказал решительно Хард. — Пойдем отсюда, брат Джон, поищем другое место, где нас не будут грабить.
— Но это недорого, — возразил Джон и осекся. — Конечно, продолжал он, — это намного дороже того, что мы можем себе позволить, но для здания, такого как это, это не слишком дорого. Надеюсь, вы когда-нибудь сможете сдать его в аренду, хозяин. Всего хорошего.
Они поднялись и направились к выходу.
— Подождите, подождите, — остановил их домовладелец. — Поскольку вы новички в нашем городе, и только поэтому, а также поскольку Мать любит торг, только для вас я снижаю цену до девяноста далберов. Ну как?
— Хмм, — промычал Хард. — Это очень любезно с вашей стороны, хозяин, но мы спешим, нам пора идти. — Но все же они уселись и пошел торг.
А в это время в соседней таверне «Хромой Далбер» Тчорнио Гар-Сполниена Хиирлта под воздействием изрядной порции выпивки так развезло, что состояние его духа стало все больше и больше скатываться в сторону слезливой сентиментальности. За последние три недели у него развилась такая хроническая бессонница, перед которой оказался бессильным даже сам Личный Королевский Лекарь. Тчорнио все никак не мог забыть о том, как убийца насмехался над накладной бородой бедняги Гарлина.
— Это заговор, — все повторял Тчорнио, запивая каждое такое утверждение добрым глотком вина. — Чернь поднимается против нас. Они хотят свергнуть правительство! Они не любят Мать!
В последнее время он стал заливать свою обиду вином в гордом одиночестве. Две недели назад дружки перестали называть его «Спасшимся» и прилепили ему кличку «Дригол», смысл которой в кругах золотой молодежи Лиффа подразумевался в зависимости от контекста — между «мокрая простыня», «бесхарактерный простофиля» и «старая дева». И вот он вынужден пить в одиночестве, ему некому было излить свою душу, кроме как владельцу таверны, который приходил во все большее раздражение.
— Еще стакан вина, — прошептал он своей жене, — только один стакан вина этому проклятому Матерью пьянчужке, и я вышвырну этого выродка далбера из таверны!
— Пятьдесят один далбер, господа. Я не могу еще больше снижать плату. — Домовладелец обливался потом. — Вы уже и так отбираете кусок хлеба у моей семьи.
— Бармен, еще вина! — прокричал Тчорнио в соседнем заведении.
— Не знаю, не знаю, — сказал Джон с сомнением в голосе. — Как ты считаешь, Хард?
— Думаю, что это уже похоже на нечто подходящее.
— Послушай, молокосос, — ответил хозяин таверны. — Ты и так уже нализался до чертиков. Что если я тебе дам последний стакан на посошок, а? Ты выпьешь его и пойдешь домой, а?
— Теперь, господа, если вы подпишете вот здесь — вы ведь умеете писать, правда? — Домовладельцу не терпелось завершить сделку до того, как его клиенты передумают или затеют торг снова.
— Материнский нос! — воскликнул Джон. — Смотри, Хард, он заготовил договор еще до того, как мы пришли сюда!
— Бывает, — прокомментировал Хард. — Давай подпишем эту забытую Матерью бумагу и пойдем домой. Я измотался за день до чертиков.
Они подписали договор, обменялись с хозяином наилучшими пожеланиями и заверениями о дружбе, и вновь окунулись в зной ярко освещенной улицы. Пока их глаза привыкали к солнечному свету, они услышали доносившийся из соседней таверны шум.
— Знать не хочу, чей ты сын! Убирайся отсюда, забытый Матерью пьянчужка! — орал кто-то низким голосом.
— Ты выродок далбера и Матерененавистник! — кричал более высокий голос. — Я приведу сюда моих друзей, обязательно приведу. И ты еще пожалеешь. Ты тоже участвуешь в заговоре, я это знаю точно.
У двери таверны произошла стычка, в результате которой молодой, богато одетый молодой повеса был вынужден неуверенно подниматься на ноги с мостовой, в то время как попроще одетый хозяин таверны возвращался в свое заведение.
— Похоже, мы где-то встречались с этим парнем, — прошептал Джон.
— Да. Где мы с ним… Ах, да, теперь я вспомнил.
Тчорнио, встав на ноги, неуверенными движениями стряхивал пыль со своей одежды, сердито осматриваясь вокруг на тот случай, не видел ли кто-либо из посторонних его унижение. Джон и Хард попытались как можно более незаметно уйти. Тчорнио потребовалось некоторое время, чтобы его затуманенная винными парами память подсказала, кем являются эти двое, которые пытаются незаметно уйти из поля его зрения. Несмотря на то, что тогда он видел их в темноте, он все-таки узнал их, и бурная реакция не заставила себя ждать.
