Георгий Гуревич - Селдом судит Селдома
- Статьи не печатают,- жаловался он.- Если печатают, вычеркивают о возвращении молодости... Даже странно, как будто сами не хотят жить дольше.
Дик, восхищенный, воскликнул:
- Теперь нам будет легче! Мы уже не одиноки. Соединим усилия. Все становится на свои места: искать надо, как возбуждать выключатель молодости.
Но, к удивлению его, даже к обиде, лицо инженера-ветеринара стало сухим и замкнутым.
- Я прочел ваш доклад,- сказал он строго.- Там есть верные мысли, но все это не ново. Я говорил об этом еще десять лет назад.
- О выключателе тоже? - спросил Дик с испугом.
- А что выключатель? Это же литературное сравнение, не больше. На самом деде нет никакого выключателя. Тепло, холод, нервы, кровь регулируют процессы.
Нет, он отказывался принять Дика в долю. Он был героем-мучеником, но хотел быть единоличным владельцем мученического нимба, не соглашался потесниться на бронзовом пьедестале даже для продления своей жизни... даже для успеха дела.
Дик признавал в душе, что Флайстинг прав со своей точки зрения. Может ли равнять себя с новичком человек, проработавший пятнадцать лет? Но тогда и священник прав: он заботится об авторитете церкви. А писатель - об авторитете своем в литературе. А ученые - об авторитете своем в науке. Все последовательны и потрясающе непоследовательны.
Что важнее - жизнь или авторитет?
Дик с усмешкой вспомнил свои наивные мечты. Он ожидал, что его встретят с восторгом, на руках будут носить, задаривать, благословлять, что за ним пойдут толпы энтузиастов. Ничего подобного, никаких толп! На борьбу со смертью никто не хочет тратить ни минуты и ни пенса. Наоборот, требуют еще приплаты. За что? За спасение собственной жизни; за спасение жизни своих детей.
"А ты бескорыстен ли?" - придирчиво спрашивал себя Дик. Да, он и сам мечтал о деньгах, славе и почете. Так он начал. А сейчас? Сейчас, пожалуй, он отдаст открытие даром (почти!), лишь бы оно попало в надежные руки. Слишком много души вложил в дело, и стало оно дороже души. Но другие не вкладывали души. Значит, когда идешь к человеку, думай: какую обещаешь приплату?
Что же он может обещать ученым? Тут труднее всего. Специалистам по шерсти, почкам и вакцинам он предлагает: "Оставь свою тему, займись моей!" Никто не соглашается, конечно.
Что же делать? Ждать, чтобы выросли ученые, для которых тема жизни и смерти будет их собственной? Сколько ждать? Нельзя ли найти людей, которые могут повлиять на ученых?
Дик имел в виду печать - журналистов.
На ловца и зверь бежит. В ресторанчике, где Дик пил кофе по утрам, сердобольная хозяйка указала ему на худого носатого человека, с большущими руками.
- Это Джинджер из "Геральда". Попробуйте познакомиться, может, он будет полезен вам.
Дик помедлил, разглядывая репортера. Что за человек? Лицо невыразительное, глазки оловянные, большущий нос клином. Руки - самое примечательное: длинные пальцы, цепкие, подвижные. Так и чувствуется - этот своего не упустит.
Дик подошел и сказал:
- Предлагаю сенсацию.
Оловянные глазки тупо смотрели в пивную кружку.
Голос невнятно пробормотал:
- Чушь.
Но пальцы сжались мгновенно: поймали. Держат. Ощупывают.
Дик понял: тут выслушают.
Он повествовал в рекламном тоне, подсказывая газетчику заголовки: "Вы согласны умирать?", "Приплата за вторую молодость", "Одиссея просителя", "Умоляю останьтесь юными!" Он заметил, что правая рука репортера соскользнула со стола, на колени лег блокнот.
- Что ж,- сказал Джинджер,- не сенсация, но материал для заметки на тысячу слов. Значит, вы дарите мне его, чтобы я вам сделал рекламу. В науке я ничего не смыслю, тут я не авторитет, но могу подать под таким соусом: среди всяких чудаков есть один, который изобретает бессмертие. "Его бизнес - вечная юность" - с такой шапкой может пройти. А биография у вас интересная? Читатель ценит людей с авантюрной биографией. Хорошо, если вы международный шпион, или торговец украденными девушками, или принц-изгнанник, или убийца-рецидивист...
Записная книжка откровенно легла на стол.
Дик начал рассказывать, с удовольствием глядя, как проворно скользит перо по страничке.
И вдруг цепкие пальцы разжались. Авторучка упала на залитый пивом столик.
- Не пойдет,- сказал Джинджер.
- ?
- Не пойдет. Мне сразу надо было догадаться, что вы полукровка. Не пойдет. Мы ведем переговоры с Южной Африкой о базах, сейчас не время заострять углы. Расовая проблема - их пунктик. Негр - спаситель человечества? Нет, наша газета не пойдет на такое. Напрасный труд.
И он вырвал листок из блокнота.
Дик закусил губы. В Европе ему не так уж часто кололи глаза происхождением. Но первая заповедь просителя: "Будь необидчивым".
- А не можете ли вы,- сказал он,- поступиться предрассудками ради спасения жизни? Написать эту статью о негре, чтобы получить лишних сто лет молодости.
- Чудак! - сказал Джинджер примирительно.- Я не хотел тебя задеть. Предрассудков у меня нет, взглядов тоже, но есть трое галчат, которые раскрывают рты четыре раза в день. Мне нужно жалованье каждую субботу, и я не могу ссориться с хозяином кассы.
- А трех галчат вам не жалко? - настаивал Дик.- Ведь это их жизнь будет непомерно короткой, если их папа не рискнет одной субботней получкой.
Репортер выругался:
- Черт! Хитрый ты малый! Хитрый, но наивный. Все равно я эту статью не протолкну, понимаешь? И пользы чуть. Не мой хозяин - хозяин Англии. Но слушай, что я сделаю. Я сведу тебя с хозяином хозяев.
- С премьер-министром?
- Хитрый ты, но наивный. С хозяином премьеров!
И, чуть шевеля губами, он назвал фамилию одного из крупнейших банкиров.
Как он решился, отец трех галчат, рыцарь субботнего жалованья, поборник синицы в руках?
Три недели спустя Дик, подчищенный и подштопанный, вступил в тайный кабинет хозяина хозяев.
"А что тут особенного?" - спросил он себя.
Обычный деловой кабинет, совсем не такой благоустроенный, как у писателя. Обычная мебель, никелированные трубки и стекло, стекла несколько больше, чем нужно. Книжные полки, ярковатые переплеты. Среднего роста человек, пиджак в меру широкий, брюки в меру узкие. Недорогие сигары в простом деревянном ящичке.
Позже Дик понял-профессия просителя научила его быть прозорливым,-что таков стиль денежного владыки.
Он король некоронованный и притворяется обыкновенным человеком. Его обстановка и внешность вопиюще обыкновенные. Они кричат: "Мой хозяин не владыка. Он демократ, он в равном положении с вами. Денег у него побольше, но и у вас может быть столько же. Нет основания злобствовать и завидовать".
И свою, выученную заранее, речь Дик на ходу переиначил. Он обратился не к владыке, а к рядовому человеку: всем нужно продлевать жизнь, вам - тоже.
