Рольф Майзингер - Памирская жуть
– Папа! – Неугомонная птаха дергала отца за рукав его мятого пиджака. – Ну, папа! Посмотри, какие тут мышки!
Мужчина с сожалением оторвался от мечтательного созерцания потолка.
– Где же ты увидела мышек? – без интереса осведомился родитель.
– Не мышки, папа! А мышшшки! – ткнула пальцем в витрину девочка.
Отец девочки присел на корточки и заглянул под стеклянный ящик.
– Наверное, теперь убежали, – ничего не обнаружив, выпрямился он.
В это время его дочурка уже стучала каблучками в соседнем зале.
– Настя, подожди папу! – заторопился вслед девочке вмиг оживший папаша.
– Вот так всегда, – проворчала сидевшая у входа на экспозицию работница музея, – сначала детей наплодят, а потом уследить за ними не могут!
– Вы бы лучше за вашими мышами следили! – огрызнулся оскорбленный отец семейства, проходя мимо нее. – А то превратили музей в какой-то зоопарк, понимаешь!
– Мыши! Откуда им тут взяться? Здесь им поди и жрать-то нечего! – галдела ему вслед смотрительница, наконец-то получившая возможность почесать языком.
Крюгер не торопясь разглядывал немногочисленные экспонаты отдела искусства народов Китая и Тибета. Когда же он поравнялся с витриной, где девочка якобы видела мелкого грызуна, то обнаружил внутри стеклянного ящика довольно крупную деревянную шкатулку. Текст на табличке гласил, что этот вывезенный из Лхасы древний ларец в свое время принадлежал одному из лам. Похоже, исследователи ларца и сами толком не знали, какому же. Потому как имя упомянутого религиозного чина названо не было. Крюгер минуты три любовался вырезанным на крышке витиеватым орнаментом. И уже собирался было перейти к осмотру развешанных по стенам ковриков, как вдруг замер на месте.
– Молодой человек, с вами все в порядке? – откуда-то издалека донесся до Патрика обеспокоенный голос работницы музея.
От безделья она уже некоторое время изучала одинокого посетителя выставки. И, конечно же, резкая перемена в выражении лица последнего не ускользнула от ее зорких глаз.
Однако Крюгер не ответил. Все его внимание было сосредоточено на крохотном изображении загадочного двуногого существа на ларце из Лхасы.
– Вы не подскажете, с кем бы я смог поговорить относительно этого экспоната? – вынырнул из своеобразного транса Патрик Крюгер.
– А что именно вас интересует? – полюбопытствовала женщина.
– Мне бы хотелось побольше узнать об изображении на этом ларце, – не глядя на работницу музея, сообщил Крюгер.
– Это самый обыкновенный гималайский медведь. Их там полно. Вон у него даже белый воротничок виден.
Довольная собой женщина отошла.
Позавидовав остроте ее зрения, Патрик только сейчас увидел крохотное белое пятнышко, правда, почему-то на затылке у «гималайского мишки», чьих родичей в горах Тибета, со слов женщины, было полным-полно. Внимательно изучив поверхность стеклянного ящика, в котором был заключен заинтересовавший его предмет, Патрик наткнулся на узкую щель на стыке двух его стенок. Крюгер воровато осмотрелся, потом склонился к щелке и с силой дунул внутрь. Маленькая белая частичка, возможно, частица пепла, подхваченная струей воздуха, исчезла. Патрик, довольный собой, выпрямился.
Но что-то все еще не отпускало его от ларца. Какая-то деталь в композиции не давала ему покоя. В редком изображении заключался какой-то скрытый смысл. Пряталась некая тайна. Крюгер чувствовал это. Может быть, древний мастер о чем-то хотел предупредить своих потомков?
Патрик присел на корточки и взглянул на ларец под другим углом. Увиденное поразило его настолько, что он присвистнул. Линии, которые он поначалу принял за фрагменты фона, на глазах выстраивались в силуэты других существ. Десятки точно таких же двуногих лохматых существ. В передних конечностях они сжимали какие-то дубинки. И они, эти двуногие, за кем-то гнались. Но обсыпавшийся кусок трухлявого от времени дерева не позволял увидеть, за кем. И лишь обладая богатой фантазией, можно было принять несколько коротких черточек на поврежденной поверхности за руку лежащего человека.
Покидая экспозицию, Патрик Крюгер на минутку задержался возле специалистки по гималайским медведям в Тибете.
– Я надеюсь, вы не станете на меня сердиться за то, что я отдал воротничок вашей гималайской мышки в стирку? – совершенно серьезным тоном сказал он женщине.
ЧТО ТАКОЕ КАКАЙТЫ?
«ИЛ-76» мелко дрожал, и казалось, что он вот-вот развалится. А в ушах Патрика Крюгера растекалась ноющая боль.
«Чтобы я еще раз согласился лететь грузовым самолетом!..»
Крюгер не успел развить свою мысль до конца, как из кабины донесся голос одного из пилотов:
– Борт триста семь, иду на посадку. Прием.
Ответа Патрик так и не услышал. Все лязгало и громыхало с возрастающей силой. Почувствовав толчок в бок, он повернулся к своему соседу. С этим молодым лейтенантом, еще не успевшим обмыть свои новенькие погоны, они летели вместе с Ташкента. Лейтенант дружелюбно улыбнулся Крюгеру и что-то прокричал. Патрик мотнул головой, тем самым демонстрируя, что он ничего не услышал.
«Скорей бы сели! – подумал Крюгер. – От этой боли в ушах можно сойти с ума!»
Лейтенант одним рывком придвинулся к Крюгеру и приник к его уху:
– Вы должны зажать нос и попытаться выдохнуть через него. Сразу полегчает, поверьте.
Крюгер в недоумении взглянул на своего соседа. Первой его мыслью было, что его разыгрывают. Но военный так непринужденно смотрел на него и так призывно кивал головой, что Патрик последовал его совету. Он попытался с силой выдохнуть воздух через зажатый нос. Впечатление было такое, словно воздух со свистом вылетал из ушей. А вместе с воздухом… и проклятая боль. После третьего раза ему стало настолько легче, что он с благодарностью улыбнулся лейтенанту. Улучшилась и слышимость. Правда, ненадолго. Мощный шум вращающихся турбин сопровождал идущий на посадку «ИЛ-76».
После посадки и разгрузки самолета настала очередь тех немногих пассажиров, которым было дозволено сопровождать секретный груз. «Секретный груз» составляли два русских джипа типа «УАЗ», доверху груженных какими-то узлами, ящиками и канистрами. Кроме Патрика и новоиспеченного лейтенанта, на борту пребывали пятеро солдат срочной службы. Эти пацаны, явно ошалевшие от продолжительного лязга и грохота, с любопытством и определенной долей недоверия выглядывали из брюха транспортного самолета. В их взглядах сквозил один-единственный вопрос: «Куда нас, к черту, занесло?!» Спустившись по широкому трапу в хвостовом отделении воздушного корабля, Патрик Крюгер с головой окунулся во влажную духоту сауны. На мгновение ему даже показалось, что стало нечем дышать. Ощущение было такое, словно перекрыли воздух. Раскаленная взлетная полоса, сложенная из бетонных плит, источала жар. Горячий воздух дрожал, искажая силуэты даже близко расположенных предметов. А солнце, это ослепительное белое пятно, разрушало всякие надежды на какую бы то ни было тень и прохладу. Но самым удивительным было все же небо…
