Виталий Забирко - Рай под колпаком
И только седой высокий мужчина, в одиночку пивший пиво рядом со мной, среагировал адекватно. Он нырнул под стол, присел перед парнем на корточки, потрогал его шею, затем расстегнул куртку парня и, став на колени, приложил ухо к груди.
— Что с ним? — с замиранием сердца тихо спросил я.
Мужчина поднялся с колен, распрямился, отряхнул брюки.
— Обширный инфаркт миокарда, — ровным голосом сказал он. — Надо «Скорую» вызвать, чтобы констатировала смерть.
— Может, и милицию?
— Зачем? Криминальной составляющей в его смерти нет.
Седой мужчина посмотрел на меня, и по его глазам я понял, что этот человек сталкивается со смертью не впервой.
Глава 5
Вечером я напился. Под видом того, что пошел искать телефон-автомат, чтобы вызвать «Скорую помощь», покинул место происшествия, но звонить не стал. Зашел в гастроном, взял литровую бутылку коньяка и направился домой. Дома убрал звук на автоответчике, выключил сотовый телефон и принялся пить «по-черному». Но аристократический напиток не брал, и я сидел трезвый как стеклышко, хотя начал сразу со стакана. И в то же время в голове наблюдался полный сумбур — все события сегодняшнего дня раздробились на отдельные эпизоды, будто осколки разбитого зеркала, и никакие хотели упорядочиться в целостную картину. Создавалось впечатление, что электрошок напрочь уничтожил умение выстраивать логические цепочки и делать выводы.
Что это за слово, которое убивает наповал?! Не может такого быть! В спецподразделении нам читали лекции по практической психологии: степени внушаемости, зомбированию… Как ни зомбируй человека, невозможно внушить ему совершение самоубийства, поскольку инстинкт самосохранения управляет психикой, а не наоборот. Конечно, можно косвенно подтолкнуть человека к самоубийству, например, внушив, что он умеет летать. Однако стопроцентной гарантии, что зомбированный «отправится в полет» с крыши небоскреба, а не из окна второго этажа, этот способ не дает. Есть только один стопроцентный способ — воспитание с детских лет фанатика-смертника, но тогда фанатик идет на самоубийство осознанно. А чтобы вот так вот, только от одного имени случился обширный инфаркт миокарда…
Волосы на голове зашевелились, меня охватил озноб. Имени, конечно же, имени! И Ремишевский, и неизвестный пассажир в моей машине пытались с помощью загадочного прибора определить какое-то имя! Мое имя. Один огорчился, но старался при этом не показать виду, другой же, наоборот, похоже, обрадовался… Причем настолько, что «на радостях» шарахнул меня мощным разрядом электрошокера… Да и сам я интуитивно догадывался, что им надо — спрашивал же, что означает «Тэмбэсаддон» по-йорокски…
Я выпил залпом еще стакан коньяку, но облегчения, что мое закодированное имя никому не известно, не испытал. Сейчас неизвестно, а позже… Подойдет ко мне кто-нибудь на улице, попросит прикурить, а затем, вместо благодарности, скажет что-нибудь типа «Ауфлемэ» — и будьте любезны, извольте обслужить клиента в похоронном бюро.
Но когда меня могли закодировать?! В спецподразделении, что ли? Вряд ли — по данным медицинского обследования, степень моей внушаемости равна нулю… Что же касается имени, то есть агентурной клички, то ее не успели присвоить, поскольку я был отчислен из спецшколы из-за нетолераятности (как сказал на прощание капитан-наставник: «Завидую твоей реакции, но в разведку с тобой бы не пошел. Ты, парень, себе на уме и сам по себе. А у нас товарищество выше всего ценится и должно быть сильнее кровного родства»). Была, правда, предварительная кличка — Везунчик из-за того, что я у всех в казарме выигрывал в карты. Но это по-русски, а не по-йорокски, к тому же меня так не раз вслух называли в букмекерских конторах, когда получал выигрыши, — и ничего, кондрашка не хватила…
С другой стороны… А стоило ли верить, что степень моей внушаемости нулевая? Кто даст гарантию, что доведенные до меня сведения медкомиссии достоверны? Нулевую степень внушаемости тоже можно внушить, а перед этим еще и кодовое имя… Имя смертника-камикадзе.
Но зачем кому-то «выключать» меня из жизни? Что я мог знать такого, из-за чего на меня началась охота? До сегодняшнего дня и не подозревал, что есть еще люди с такими же уникальными способностями. Разве что на интуитивном уровне, не более. К тому же если меня хотели убрать, то знать мое кодовое имя не обязательно. Выстрел в голову, и, как сказал таинственный попутчик в «Жигулях»: «мозги по ветровому стеклу»… А знал он не только то, что меня в голову стрелять нужно, но и о моем болевом пороге. Не напрасно мое сознание отключил не ударом в нервный центр, а электрошокером.
И тут я впервые подумал, что мои уникальные способности могут не иметь никакого отношения к естественной наследственности. Насколько помню, ни мать, ни отец ничем подобным не отличались. Обычные, нормальные люди… От этой мысли меня передернуло, я взболтал коньяк в бутылке и, запрокинув голову, начал пить из горлышка. Торопясь, взахлеб, чтобы дикие предположения не лезли в голову.
Напрасно я заглушил мысли алкоголем и не позволил себе аналитического осмысления перипетий сегодняшнего дня. Коньяк добрался-таки до мозга, затуманил сознание, и я, найдя в себе силы все-таки раздеться, повалился на диван и мгновенно уснул. А дикие предположения трансформировались в кошмарный, бессвязный сон.
Снилось мне, что я сижу, привязанный к некоему подобию зубоврачебного кресла, в медицинской лаборатории космического корабля пришельцев. На огромном, в полстены, экране зияет пустота космоса, а сбоку видна половинка очень близкой Луны — настолько близкой, что на ее поверхности четко просматриваются кратеры и место посадки одного из «Аполлонов» с крошечным американским флагом на флагштоке. Напротив меня на высоком стульчике восседает субтильный фиолетовый пришелец с лицом, закрытым маской, карикатурно передающей черты заместителя директора холмовского филиала банка «Абсолют» Викентия Павловича Ремишевского.
— Назови свое имя! — требует пришелец и тычет мне в грудь средним пальцем трехпалой руки.
— Артем Владимирович Новиков… — через силу выдавливаю я.
— Неправильный ответ… — слышится из-за спины голос таинственного попутчика из «Жигулей».
Тело пронзает разряд электрошокера, меня начинает корчить, в глазах темнеет, и на сумеречном фоне загорается громадная, мигающая красным светом надпись «Еггог!».
— Назови свое имя! — повторно требует пришелец.
— Ауфлемэ…
— Неправильный ответ.
И опять все на свете заслоняет кровавая мигающая надпись.
