Кеннет Балмер - Накануне Судного дня
Уолли уже слышал эту напыщенную клятву мужчин Керима, и ему стало стыдно оттого, что он своим невежеством нарушил спокойствие и достоинство Друбала. Что ни говори, а арбалета не было, когда Друбал начинал свою молитву, и он появился после того, как тот ее закончил. Он молил своего бога Пи-Айчена об арбалете. И арбалет появился. Никто другой не помогал ему вызвать этот призрак, тут Уолли мог поклясться.
Итак?..
Итак, ничего. Не было фактов, чтобы сформулировать какую-нибудь хотя бы самую безумную гипотезу. Пусть только Друбал еще раз попробует повторить свой трюк, тогда уж старина Уолли будет смотреть во все глаза…
Они вошли в лес и сперва продвигались по протоптанным дорожкам, которые казались упругими от летней пыли, а затем углубились в зеленую прохладу деревьев, прислушиваясь к неясному шуму окружающей жизни. Уолли был жителем городского предместья, и он боялся бы леса, не доведись ему испытать прелести сезонных сельскохозяйственных работ на Лэзенби-Три, осуществлявшихся за счет правительства. Его номер был нанесен краской по трафарету на хлопчатобумажной робе, так что потерять своего работника власти не могли.
Как пригородный житель, Уолли видел мясо только в консервах, в замороженных брикетах без костей, упакованных в пластиковые мешки, да еще в бесформенных грудах перемолотых и почти безвкусных полуфабрикатов. Поэтому он непременно боялся бы вида крови, если бы только многократно не был свидетелем того, как один человек гонится за другим с мясницким тесаком или топором и успевает закончить свое дело раньше, чем примчатся тюремщики, поднимут оглушительную стрельбу и отделят живых от мертвых.
Для юноши Джек Уолли обладал немалым запасом знаний о темных сторонах жизни, совершенно, впрочем, бесполезных как на борту звездолета, так и в предместье гигантского механического мегаполиса. Неожиданно эти воспоминания с поразительной четкостью, словно на экране телевизора, высветили в его сознании образ главного инженера, гонящегося за ним с монтировкой.
При мысли о пассажирах «Басенто» Джека охватила тоска.
Где были теперь эти несчастные? Рассеянные в виде мельчайших атомов на нескольких парсеках космического пространства, летящие словно мертвая межзвездная пыль… А он, Джек Уолли, в зеленом одеянии и с волшебным арбалетом за плечами, мерил крупными шагами очарованный лес, он жил самой чистой и естественной жизнью, какую только можно представить. Так говорил он самому себе, пытаясь примириться с обстоятельствами.
— Запомни, — произнес Друбал с торжественностью, вполне соответствовавшей обстановке зеленого сумрака, — как только выпустишь стрелу, перезаряди арбалет. Не забудь — сразу же. Это надо делать в первую очередь.
— А если, — отозвался сообразительный Джек, — добыча ускользнет от меня и я потеряю ее из виду?
— Тогда ты погонишься за ней. А когда снова настигнешь, то что ты будешь делать, Джек? Стрелять в нее из пустого арбалета?
— Хм. Все ясно, Друбал.
— Хорошо. Мне тоже ясно, что тебе не мешало бы потренироваться. Мы не спрашивали тебя о твоей предыдущей жизни и не станем этого делать. Это не в наших правилах, да и какая, в конце концов, разница, не так ли?
— Пожалуй, — неуверенно отозвался Уолли.
— Ты чужестранец, и поведение твое необычно, — продолжал Друбал, раздвигая ограду из листьев у края тропинки и выглядывая сквозь нее. Он весь напрягся, а затем вновь слегка расслабился, продолжая, впрочем, оставаться начеку.
— Мне очень жаль, что… — начал было Уолли.
— Тихо! — Друбал махнул рукой.
Уолли запнулся, досадуя на свою оплошность.
Осторожно, отодвигая листок за листком, Друбал продвигался вперед. Уолли старался не отставать от него, надеясь, что производит не слишком много шума. Друбал, очевидно, мысленно записал его в школу ходьбы крадучись, поскольку он продолжал торопливо идти вперед, воздерживаясь от дальнейших пояснений.
Вообразив, что он — Великий Белый Охотник, Уолли отдался сладким мечтам, представляя себя в героических и воинственных позах, как вдруг впереди показалась добыча.
Первой осмысленной реакцией его было стремление убежать как можно быстрее и как можно дальше, насколько это вообще позволяли сделать его враз ослабевшие ноги.
Эта тварь, по всей видимости, была керимским аналогом свиньи. Размерами она соответствовала самцу слона, а ее щетина с виду походила на туго натянутую проволоку. Клыки — Уолли в этом нисколько не сомневался — были сделаны из хромированной стали с молибденом. Копыта выглядели так, словно их долго и тщательно чистили, сладострастно предвкушая, как обрушатся они на жалкие людские тела и превратят человеческую плоть в кровавое месиво. Шкура была не чем иным, как великолепным панцирем. Вдобавок все это еще и воняло.
Друбал поднял арбалет.
Уолли осмотрел свое оружие. Шестидюймовые стрелы с гладкими блестящими стальными наконечниками — да с чего они взяли, что этим можно свалить такое чудовище?! Стрелы просто отскочат от него. А если все же и вопьются, то совсем чуть-чуть и вскоре опять выпадут. Поэтому в лучшем случае можно надеяться лишь на то, что слоновая свинья вообще не заметит этой легкой щекотки.
Скрипя зубами, Друбал старался сдержать охватившее его волнение. Борода его топорщилась, глаза дико вращались, а все тело дрожало от крайнего возбуждения.
Впрочем, Уолли казалось, что возбуждение это могло лишь добавить удовольствия свинье, когда та клыками и копытами начнет терзать двух ничтожных смертных, у которых не достало ума убежать.
Стеной окружавший их зеленый лес глубоко вздыхал в ритме затаенной жизни. Весело стрекотали насекомые. Какая-то птица слетела вниз и осуждающе взглянула на охотников. Все было как и несколько мгновений назад, если не считать того, что мозолистая рука Друбала раздвинула последний лиственный заслон, отделявший их от похрюкивающего на лужайке дьявола.
Крошечные изумрудные птички, собравшись в круг, порхали вокруг слоновой свиньи — они то пикировали вниз, подбирая остатки пищи между ее массивными лапами, то вновь стремительно взлетали вверх и клевали складки тела между могучими бедрами, а то садились на голову чудовища и, запустив клювы в заросли упругой щетины, наслаждались застрявшими там кусочками съестного. «Стрелы Друбала причинят свинье не больше вреда, чем эти изумрудные птички», — пронеслось в голове Уолли, и он тяжело вздохнул про себя.
На лужайке между ними и людоедом виднелось темно-коричневое пятно, покрытое причудливо переплетенными пучками травы более ярких оттенков. Зверь поднял лапу и грузно опустил ее в облако пыли и сверкающих зеленых птичек. Уолли отпрянул, и новая волна пота оросила его брови.
