Юрий Петухов - Западня
- Я не доверяю нашей армейской разведке, комиссар. Им все до лампочки...
- Вы очень мнительный, э-э...
- Дик! Меня зовут Диком, комиссар.
- Вы просто слишком впечатлительны. Дик. Все же предельно ясно. Зачем вам ломать себе голову?! Это же не ваша работа. Дик, верно? Вам же за нее не платят?
- Наплевать! Пускай не платят. Мое дело сказать, а вы сами решайте. Но я советую вам присмотреться к узкоглазому! Вы видали когда-нибудь, чтоб нормальный человек запрыгивал с земли в окошко на втором этаже, а?
Грумс вздрогнул. Это было очень интересно.
- А вот мы с этой девочкой видали! - парень вытолкнул мулатку вперед. Скажи!
- Ага-а! - сказала мулатка и снова спряталась за спину парня.
- Ладно, разберемся, - заверил Грумс. И встал, давая понять, что прием окончен.
Когда эти двое вышли, он снял трубку телефона. Набрал короткий номер.
- Машины есть? - осведомился он. - А когда? Минут через пять? Лады!
Не прошло и десяти минут, как он снова трясся в этой грохочущей своими винтами "стрекозе". Пилот на него не смотрел, он не переставая жевал какую-то бесконечную жвачку, и ему было совершенно наплевать на сменяющихся пассажиров, будь те комиссарами или же их подопечными.
Зелень внизу была непроглядная - недаром многие называли этот лес самыми настоящими джунглями. Но все же они быстро разыскали ту ухоженную поляну с двухэтажным домом посредине.
Савинская не вышла встречать гостя. Она сидела на веранде и пила чай. На этот раз она была аккуратно причесана, свежа и совсем не походила на старуху. Глаза ее были сонными, невероятно глубокими.
- А-а, комиссар?! - воскликнула она, будто обрадовавшись. - Я рада вас видеть, проходите!
Грумс в нерешительности остановился в дверях. Чего-чего, но подобного приема он не ожидал. Он еще ощущал в себе действие стимулятора и потому старался двигаться очень размеренно, не прилагая слишком много сил. Но тут оцепенел от нескольких слов.
Савинская уже достала чашку с блюдцем и наливала гостю чай из огромного крутобокого самовара, явно привезенного из какой-то невероятно далекой и полусказочной России. Движения ее были легки.
- Присаживайтесь, дорогой Грумс, это божественный нектар, а не чай. И не говорите ничего, я даже слушать не желаю! Сначала отдохните, выпейте чашечку, другую.
- Благодарю вас, мадам, - учтиво ответил Грумс. Он попытался улыбнуться, но не смог, наоборот, лицо его стало кислым, глаза заслезились. Ему очень не понравились перемены в хозяйке лесного жилища. Когда он летел сюда, он не хотел верить ни во что, он надеялся, что все его предположения окажутся ложными, что все развеется в прах, разнесется по ветру, а он сам просто-напросто посмеется над собой добродушно и снисходительно, как над простоватым, мнительным Диком и его впечатлительной подружкой. Но выходило иное.
- Вас будто подменили, комиссар! Что, неприятности по службе? Или вы все никак не можете найти этого парня?!
Грумс чуть не поперхнулся.
- Какого парня, мадам?
- Ну, того самого, в маске?
- Я ни черта не могу понять, мадам Савинская, вы же мне двадцать раз поговорили, что это был не человек! У меня до сих пор в ушах ваш голос стоит! А сейчас вы про парня в маске... Что произошло?!
Савинская улыбнулась широко и добродушно. Теперь пришла ее очередь смотреть на комиссара как на бестолковое, непонятливое дите. И она годилась на роль учителя-наставника.
- И все-таки, дорогой Грумс, я права - у вас какие-то неприятности, верно? Вы сегодня такой рассеянный, все путаете. Но вы не волнуйтесь, я никому и никогда, - голос ее понизился до проникновенного дружеского полушепота, - ни о чем не расскажу! Это не повлияет на вашу карьеру. Да мало ли чего бывает, я иногда и сама кое-что забываю, вот вчера, к примеру, забыла проглотить на ночь снотворное... И чтобы вы думали?
Грумс вытаращил маленькие бесцветные глазенки. Он уже готов был услышать любую вещь, даже самую страшную и неожиданную.
- Вот, и вы не догадываетесь! А я вам отвечу: я заснула и без всякого этого противного снотворного, ха-ха! - Савинская была довольна собой и это перло из нее с каждым словом, с каждым движением.
- Но...
- Никаких но, мой милейший и любезнейший Грумс, это был обычный жулик, напяливший на себя маску. Я вам по секрету скажу... я предполагаю, что он хотел спереть мою шубу! Я вам сейчас покажу, она у меня в сундуке! Я ее боюсь вешать в шкаф, сами знаете, какие тут нравы!
Грумс привстал.
- Нет-нет, ради Бога, ничего не надо показывать, я вам верю... Но, мадам, зачем вам в этом чертовом пекле шуба?! И кому еще она может здесь понадобиться?! Это же уму непостижимо! Савинская надула губы.
- Комиссар, шубу всегда могут спереть! И везде! - она говорила с ним уже менторским тоном. - А у меня она хранится как память о далекой и заснеженной родине моих родителей! Вы не поверите, но иногда, в праздничные вечера я достаю ее из сундука, расправляю, встряхиваю и набрасываю на плечи...
Она привстала и продемонстрировала всю процедуру - правда, без главной детали, но и так все было ясно. Движения Савинской были величавы, царственны.
- Вам, Грумс, этого не понять! В этой дыре...
- Но ведь был кто-то, вы не отрицаете же! - попытался вернуться к прежнему комиссар. Савинская поскучнела.
--Ну разумеется, был! Ах, Грумс, это уже ваша забота разыскивать этих мелких воришек, забудем про них! Ведь по лесу всегда бродят людишки, верно? А если вас так интересуют детали, вы лучше расспросите моего мужа, старика Савинского, как он только отыщется, он вам все расскажет!
Грумс был близок к обмороку.
- Мадам, разве Савинский не погиб?!
Она замахала на него руками, сделала строгое лицо и сказала с укором:
- Типун вам на язык, дорогой Грумс, разве можно так! Ну пропал человек без вести, потом отыщется, а может, сам придет... Как вам не совестно хоронить живого!
Больше комиссар ни о чем не спрашивал Савинскую. Он выпил еще чашечку чая, рассказал последний городской анекдот, мило распрощался с приветливой хозяйкой. И улетел.
Больше всего Киму пришлось поработать в тех местах, где Проклятого засекли с вертолетов. Это было не столь далеко от жилища Савинских, милях в четырех.
Когда Ким собственными глазами увидел эти переломанные, искореженные стволы деревьев, местами сожженных или полусожженных, когда он вдоволь набродился среди воронок и вывороченных корней, он сумел представить себе ту страшную ночную бомбежку. Это было непостижимо. Проклятый уцелел чудом! Свыше часа, в несколько заходов, его забрасывали бомбами и ракетами с самолетов и вертолетов. Судя по отметинам в земле, они шли на бреющем полете и укладывали свои "подарочки" ряд за рядом, местами и квадратно-гнездовым способом!
